Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

Маркин застыл с благообразной гримасой на лице. Он слегка наклонил голову набок, словно желал сказать всем своим видом и позой: "Говорите, я слушаю вас."

— Капитан Тарасов, — представился Александр Иванович.

— Очень приятно. Доктор Маркин, — отозвался Иван Иванович. — Вы тоже моряк? — обратился он к Болтушко.

Тарасов рассердился еще больше. Он показал Маркину уголок своего красного удостоверения и повторил:

— Капитан милиции Тарасов. А это, — он сделал широкий жест рукой в сторону Болтушко, — корреспондент из московской газеты, Алексей Борисович.

Маркин, подслеповато щурясь, перевел взгляд на Болтушко.

— Здравствуйте, — кивнул он. — Извините, не признал сразу. Да вы проходите, — засуетился он. — Проходите ко мне в комнату, чего в дверях-то стоять?

Тарасов строго посмотрел на него, погрозил пальцем: "Смотри у меня. Хватит уже этих глупых шуточек", — и пошел следом за стариком. Болтушко старался не отставать.

Маркин привел их в маленькую комнатку без окон. Посередине комнаты стоял низкий деревянный топчан, обтянутый вытертой темно-коричневой клеенкой. На колченогой тумбочке, притулившейся в углу, лежали на расстеленной газете раскрошившийся черный хлеб, обкусанный помидор и вялые перышки зеленого лука.

— А где бутылку прячешь? В тумбочке? — с угрозой спросил Тарасов.

— Да… Ну… Какую уж там бутылку… — растерялся Маркин. — Нет… Это я так… Простыл маленько…

— В общем, так, — Тарасов сел на краешек топчана: тот жалобно затрещал и заскрипел под его мощным телом. — Слушай меня внимательно, Иван Иванович. Попал ты в неприятную историю. Уголовно наказуемую. Очень сурово наказуемую. Боюсь, светит тебе срок немалый. Злоупотребление служебным положением — это одно, а соучастие в убийстве — совершенно другое. Разница примерно в пять лет. Теперь все зависит только от тебя. Если добровольно поможешь органам в раскрытии тяжкого преступления — это зачтется. Возможно, отделаешься выговором. Ну, в самом крайнем случае — полтора года условно. Но если будешь запираться и выгораживать своих подельщиков — извини. Накручу тебе на полную катушку.

Маркин хотел что-то сказать: он открыл было рот, но Тарасов перебил:

— Я не торгуюсь. Я просто объясняю. Если ты думаешь, что я тебя упрашивать буду: мол, расскажи, Иван Иванович, как дело было, то ошибаешься. Вот возьми и скажи мне: "товарищ капитан, я ничего не знаю." Вот попробуй, скажи. Я встану и сразу же уйду. И больше тебя не трону. Но те бандиты, которых ты сейчас пытаешься выгородить, они все повесят на тебя: скажут, он — организатор и вдохновитель. Скажут, Маркин — самый главный злодей. И ты из соучастника плавно становишься главарем банды. А это совсем нехорошо. Так можно и беду накликать. Помажут лоб зеленкой и — поминай как звали. Поэтому не я тебя просить должен, а ты — меня. Понимаешь? Ты должен был сразу же ко мне прибежать, на следующий день. В кабинет. И написать заявление: вот, мол, такая история приключилась, товарищ капитан. Будь добр, разберись. А? Что скажешь? Вот тогда бы и совесть была чиста. А что получается? Прошло почти две недели, а ты даже не почесался. Я сам к тебе пришел, а как ты меня встретил — шуточками глупыми? Короче, Иван Иванович. Пока без протокола: в неформальной, так сказать, обстановке. Побеседуем, — Тарасов брезгливо похлопал своей широкой ладонью Маркина по плечу.

— Да… Конечно, товарищ капитан. О чем говорить-то?

— Отвечай на мои вопросы: быстро и четко. Ты всегда дежуришь по выходным?

— Да.

— И в позапрошлые выходные тоже дежурил?

— Да.

— В пятницу заступил?

— Ну, около четырех часов дня…

— Ночью привозили трупы? Погибшие в автокатастрофе были?

— Да, двое. Один военный. Капитан, как и вы, — произнес Маркин и с опаской посмотрел на Тарасова.

— Правильно. Военного звали Игнатенко, а второго — Бурмистров. Так?

— Наверное, я точно не помню.

— А потом что было с телом Бурмистрова? Ну? Давай-давай, Иван Иванович. Не томи.

— Ну так… Забрали его.

— Кто?

— Сказали: друзья.

— Когда?

— На следующую ночь, с субботы на воскресенье.

— Просто забрали? Или поменяли?

— Ну так, вы же сами все знаете… — пожал плечами Маркин.

— На то мы милиция, чтоб все знать, — отрезал Тарасов. — Отвечай на вопрос.

— Поменяли. Привезли свежего, еще теплого. У него руки-ноги еще гнулись, — Маркин зашмыгал носом.

Тарасов нагнулся к нему:

— Ну а чего же ты никому об этом не сказал? Постеснялся?