Алан Брэдли - Сорняк, обвивший сумку палача

Я немного пожевала конец карандаша и записала:

Воскресенье, 23 июля 1950 года.

ГДЕ ВСЕ? Это насущный вопрос.

ГДЕ НИАЛЛА? Проведя ночь в домике миссис Мюллет, она просто исчезает. (Инспектор Хьюитт знает об этом?)

ГДЕ БЕЗУМНАЯ МЭГ? После того как она ворвалась на дневное представление «Джек и бобовое зернышко», ее отвели отдохнуть на кушетке у викария. И затем она исчезает.

ГДЕ МАТТ УИЛМОТТ? Он, похоже, ускользнул где-то во время рокового спектакля.

ЧТО РУПЕРТ ДЕЛАЛ НА ФЕРМЕ «ГОЛУБЯТНЯ» ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД? Почему, когда они с Дитером встретились на ферме в пятницу, они не признались, что уже знакомы друг с другом?

И ПОЧЕМУ, В КОНЦЕ КОНЦОВ, ДИТЕР УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЭТО ОН НАШЕЛ ТЕЛО РОБИНА ИНГЛЬБИ В ЛЕСУ ДЖИББЕТ? Миссис Мюллет говорит, что это была Безумная Мэг, а миссис М. редко ошибается, когда дело касается сельских сплетен. И ПОЧЕМУ ДИТЕР МОГ СОЛГАТЬ НА ТАКУЮ ТЕМУ?

С чего начать? Если бы это был химический эксперимент, процедура была бы очевидна: я бы начала с тех материалов, что под рукой.

Миссис Мюллет! Если мне повезет, она все еще возится на кухне, перед тем как разграбить кладовую и увезти трофеи к Альфу. Я побежала к лестнице и внимательно посмотрела сквозь балюстраду. В вестибюле никого не было.

Я скатилась по перилам и устремилась на кухню.

Доггер посмотрел на меня из-за стола, где он с хирургической точностью срезал кожицу с пары огурцов.

— Она ушла, — сказал он, не успела я и слова вымолвить. — Уж полчаса как.

Он дьявол, этот Доггер! Не знаю, как ему это удается!

— Она что-нибудь сказала перед уходом? Что-нибудь интересное, имею в виду?

С Доггером в качестве публики миссис Мюллет вряд ли могла воспротивиться желанию потрещать о том, что она приняла Ниаллу (бедная бродяжка!), устроила ее в уютной кровати с грелкой и стаканом разбавленного шерри и так далее, плюс полный отчет о том, как ей спалось, чем они завтракали и что осталось на ее тарелке.

— Нет. — Доггер взял зазубренный нож для хлеба и приложил его к свежей буханке. — Мясо только что из духовки, яблочный пирог и взбитые сливки в кладовой.

Что ж, ничего не остается, кроме как начать заново с утра. Я заведу будильник, чтобы встать на рассвете, и поеду на ферму «Голубятня» и затем в лес Джиббет. Маловероятно, чтобы спустя все эти годы там остались какие-то следы, но Руперт и Ниалла разбили в пятницу лагерь на поле Джубили. Если мой план осуществится должным образом, я вернусь в Букшоу до того, как кто-то поймет, что я уезжала.

Доггер оторвал идеальный квадрат вощеной бумаги и завернул в него сэндвичи с огурцом, аккуратно отогнув край, словно больничное одеяло.

— Вчера вечером я подумал, что надо сделать их заранее, — сказал он, протягивая мне сверток. — Знал, что утром ты захочешь уехать пораньше.

Пелена влажного тумана висела над полями. Утренний воздух был сырым и промозглым, и я глубоко вдыхала, пытаясь окончательно проснуться, наполняя ноздри и легкие богатым ароматом темной земли и мокрой травы.

Въехав на велосипеде на кладбище Святого Танкреда, я увидела, что «воксхолла» инспектора здесь больше нет, а значит, заключила я, тела Руперта тоже. Не то чтобы они могли оставить его валяться на сцене кукольного театра с субботнего вечера до утра понедельника, но я поняла, что внутри приходского зала больше не будет лежать труп с выкатившимися глазами и ниточкой слюны, застывшей к настоящему моменту, как сталактит…

Если бы я думала, что тело еще там, я бы могла не устоять и вломиться, чтобы взглянуть на него еще раз.

За церковью я сняла туфли и носки и покатила «Глэдис» по залитой водой каменной дорожке. Вечерний субботний дождь увеличил уровень воды, волновавшейся вокруг ее спиц и шин, смывая накопившуюся грязь и глину от поездки в Бишоп-Лейси. К тому времени как я добралась до другого берега, «Глэдис» была чиста, словно расписная карета леди.

Я сполоснула ступни напоследок, уселась на траву и обулась.

Здесь, вдоль реки, видимость была еще хуже, чем на дороге. Деревья и изгороди виднелись бледными тенями, пока я катилась по травянистой обочине в сером шерстяном тумане, заглушавшем все звуки и цвета в мире. За исключением слабого журчания воды, царила полная тишина.

Внизу поля Джубили под ивами стоял заброшенный фургон Руперта, его веселая надпись «Куклы Порсона» явно диссонировала с местом и обстоятельствами. Признаков жизни не было.

Я аккуратно уложила «Глэдис» на траву и на цыпочках пошла к фургону. Может, Ниалла забралась внутрь и теперь спит там, а я не хочу ее испугать. Но отсутствие конденсации на лобовом стекле сказало мне то, что я и так начинала подозревать: внутри старого «остина» никто не дышит.