Ларс Миттинг - Шестнадцать деревьев Соммы

А я купил « Fairytale of New York» на двенадцатидюймовом сингле. В надежде на то, что и здесь приличные люди, имеющие проигрыватель, пускают к себе домой, чтобы ты мог переписать пластинку на кассету. Потом мы шли вдоль набережной со своими покупками в руках, и Гвен спросила, заходил ли я к шерифу. Я рассказал, что Эйнар перевел остров на меня, когда мне было три года. Но что Уинтерфинчи оспаривают законность этого.

— Можно было ожидать, — сказала она и ограничилась этим.

Я хотел сказать, что нам бы поехать на Анст, a ей бы пригласить меня к себе, выпить чего-нибудь горячего, пока ее новая пластинка крутится на проигрывателе. Но я чувствовал, что пора мне уже потуже натянуть тетиву.

— Поэтому, — сказал я, — я первым же паромом отправлюсь в Эдинбург. Искать семью Уинтерфинч. Не беспокойся. Я им не скажу, что познакомился с тобой.

Она собралась было сказать что-то, но не стала. Шла впереди, зная дорогу. Мы приближались к автобусному вокзалу « Вайкинг бас стейшн», где была припаркована наша машина, и тут из вытяжки на нас потянуло незнакомым запахом. Жирным, но утонченным .

«Раба. Индийский ресторан».

Мы остановились, как по команде. Я увидел наше отражение в витрине ресторана и подумал: «Господи! » Только увидев нас обоих рядом, я сообразил, насколько элегантно одета моя спутница. И какое жуткое впечатление я произвел бы на членов обеспеченного эдинбургского семейства. В грязных черных джинсах «Ливайс», в анораке с набитыми битком карманами и с такими волосами, будто я три дня подряд копался в земле.

— Эдуард, — сказала Гвен. — Ты так же давно не ужинал по-настоящему, как не менял одежду?

— Увы, — кивнул я. — Я не могу туда зайти… в таком виде.

Она нагнулась к раструбу водосточной трубы, набрала в ладонь воды и прошлась пальцами по моей челке.

Ко мне прикоснулась девушка. Девушка, называющая меня Эдуардом. Короткое мгновение, на которое из туч выглянуло полуночное солнце . На улице Леруика.

— Снимай анорак и бери его под мышку, — велела моя новая знакомая. — Ты немножко обтрюханный, но сойдет и так. Это все-таки не Бибендум.

— Какой Бибендум?

Но она уже толкнула дверь.

Через пять минут мы сидели за столиком, держа в руках меню в обложке из вишневой искусственной кожи. Когда дверь на кухню открывалась и выпускала к столикам индийца в белой рубашке, к нам плыли вязкие ароматы.

Гвен стряхнула со щеки что-то невидимое и встретилась взглядом с официантом, который тут же поспешил к нам. Как она это делает? Я еле осмелился войти, она же прямо от входа заставила крутиться вокруг нас двух официантов. Отказалась, все так же без улыбки, от предложения сесть за стол посреди помещения — пришлось им поскорее убрать неаккуратную груду посуды с только что освободившегося углового столика, заменив скатерть: « With new linen, please» [33] С новой скатертью, пожалуйста ( англ. ). .

— Что ты любишь, Эдуард? — спросила Гвен, когда столик был готов.

— Я не знаю, — сказал я и тихонько рассмеялся. Мне постоянно приходилось смотреть на ее лицо, чтобы помнить, что мы ровесники и что внешность у нее, собственно, вполне рядовая.

— Что смешного?

— Я раньше не был в ресторанах.

— Не поняла…

— Таких, как этот. Только в кафе. И в лавке фиш-н-чипс в Брее. Самый северный фиш-н-чипс в Великобритании.

— Ну, какой же это ресторан, — сказала девушка. — Скорее, зал ожидания.

Тут подошел официант, щуплый мужичок с зачесанными со лба волосами. Я растерянно пялился в меню. Гвен резко захлопнула свое.

— Мне, пожалуйста, только корму с креветками. А вот этот джентьмен желает на первое суп маллигатони, на первое горячее — цыпленка по-раджастански, а на второе горячее — пасанду из баранины. И еще для нас обоих пешаварский нан, саг бхаджи и дал тарка. Две разных пакоры, разрежьте пополам. Дa, хлебцы поппадум, разумеется, и разные чатни к нему. Ему безалкогольного пива, он на машине. Подливайте, когда будет кончаться, его мучит жажда. Мне бокал красного вина, есть у вас хорошее «Бароло»? И видите, нам нужна пепельница? O’кей? Прекрасно.

Когда молодая девушка носит старые поцарапанные мужские часы, за этим кроется какая-то история. Во всяком случае, когда эта молодая девушка натягивает на часы рукав, стоит кому-нибудь посмотреть на них. У меня было чувство, что Лиск может прикрыть рукавом куда более важные тайны, чем часы.

— Что ты пытаешься найти? — спросила она. — Это состояние? Из-за которого, как говорят, Эйнар убил ту семью?