Чарльз Вильямс - Мертвый штиль - Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

Конечно, остались следы во дворе и на тропинке, но это не столь уж важно, пусть даже размер моей обуви больше, чем у хозяина хижины. Никто не станет всматриваться в следы, поскольку то, что случилось с Клиффордсом, должно показаться вполне очевидным. Он запнулся ногой за коробку со снастями и наживкой, потерял равновесие и свалился за борт. Тяжеленный пояс-патронташ с пистолетом в придачу утянул его ко дну, когда лодка с работающим мотором уплыла прочь, оказавшись за пределами досягаемости. Вскрытие не покажет никаких следов насильственной смерти.

Я подобрал бумажный пакет, задул лампу и вышел из хижины. Когда глаза снова привыкли к темноте, прошел вдоль берега ярдов пятьдесят и зашвырнул пакет в озеро. Он тут же затонул, металлическая фурнитура и битое стекло — достаточно тяжелый груз. Продираясь на ощупь через темные заросли, я вновь вышел к бухточке.

Скатав рубашку, брюки и носки в тугой сверток, я перевязал его галстуком. Надев пиджак и шляпу, забрал костыль, три ведерка, сверток с мокрой одеждой и двинулся вдоль озера сквозь густые заросли. Идти приходилось медленно, и чем дальше, тем хуже, ибо я должен был строго придерживаться береговой линии, чтобы не заблудиться. Кустарник царапал мне ноги, и приходилось постоянно быть начеку, чтобы не налетать на пни и стволы деревьев. Шум навесного мотора раздавался все глуше. Спустя какое-то время я остановился и, содрав с костыля прокладку из бинтов в верхней его части, чтобы не так сильно натирало под мышкой, запихнул ее под какое-то бревно. Затем, пройдя еще несколько сот ярдов, забросил и сам костыль, вернее, то, что он представлял собой теперь — ствол молодого деревца с развилкой на конце, — в воду. Я чувствовал себя уставшим, но совершенно потерял счет времени. Прошло всего минут двадцать, а может быть, часы, пока я яростно занимался разрешением поставленной перед собой задачи, не позволяя себе отвлекаться ни на что другое.

Тут до меня дошло, что я выбрался на открытое место, и место это не что иное, как площадка для кемпинга. Резко забрав влево и определив, где, собственно, находится сама дорога, я уже через несколько минут стоял рядом со своим фургоном. Следующие ходы, что мне предстояло сделать, были просчитаны наперед, и их оставалось всего ничего, дабы счесть игру на данном этапе законченной. Я выудил ключи из кармана пиджака и отпер дверцу фургона. Выхватив из бардачка фонарик, бросился туда, где спрятал канистру с бензином, а затем залил его в топливный бак. Прикрепил документы на машину к рулевой колонке; вытащив чемодан, содрал с себя мокрые плавки, снял пиджак и переоделся в слаксы и спортивную рубашку, в которых и приехал сюда.

Развернув сверток с мокрой одеждой, проверил, не потерял ли чего по дороге. Все было в наличии: рубашка, галстук, носки, брюки, запонки, зажигалка, карманный нож, бумажник, липовое удостоверение, намокший «ордер» на арест, коричневая бумажная сумка, содержащая десятидолларовые банкноты, и даже размокшая пачка сигарет в рубашке. Я пихнул бумажную сумку в чемодан, рассовал по карманам слаксов бумажник, нож и зажигалку. Все же остальное завернул в рубашку и спрятал сверток в задней части фургона.

Достав нож, поддел им крышки всех трех ведерок. Я был настолько поглощен желанием поскорее довести дело до конца, что едва сознавал, что это деньги, поспешно перекладывая пачки в чемодан. Как только ведра опустели, я положил пиджак в сумку, поверх пачек, закрыл ее и поставил в фургон рядом с мокрой одеждой, накрыл все одеялами и бросил сверху пробковый спасательный пояс. Прихватив фонарик и ведра, я отправился обратно к озеру. Пустив крышки на волю волн, я занялся ведрами: заполнил все водой так, чтобы они наверняка пошли ко дну, и зашвырнул каждое из них в озеро. Затем посветил фонариком на водонепроницаемые часы. Они по-прежнему исправно шли, несмотря на то что дважды побывали в воде.

Было восемь часов семнадцать минут. С работой я покончил, и мне оставалось только ехать домой. Выключив фонарик, я немного постоял на месте, чувствуя, как спадает нервное напряжение. Работенка была не из легких, в чем-то грубоватая, с коррективами по ходу дела и, самое главное — без права на ошибку, но я не пропустил ни одного хода, пока разыгрывал партию. Игра стоила свеч, и я оказался на уровне.

Внезапно я подсознательно ощутил, как что-то изменилось. Повернув голову, я озадаченно нахмурился. Вокруг царила тишина, которая бывает только ночью на болотах. Обожди-ка — вот оно что! Тишина. Все это время, оказывается, в моих ушах звучал слабый, еле различимый из-за расстояния гул лодочного мотора, а сейчас он смолк. В моторе наконец кончилось горючее.