AlmaZa - Три цвета надежды [СИ]

— Что ты тут устроила? — ледяным тоном спросил он.

— Убирайся отсюда! — подняла на него красное, переполненное бессильной яростью лицо сестра. Схватив одну из туфель, что в ряд стояли на выбор, она швырнула её в Джиёна. Тот без труда поймал обувь и откинул в сторону.

— Будешь вести себя, как маленькая девочка? — более благодушно отозвался он и, присмотрев кресло на расстоянии от Дами, сел в него, закинув ногу на ногу. — Ты отказываешься от свадьбы?

— Ни от чего я не отказываюсь! — прорычала девушка. — Но могу я хоть один день побыть одна?! Я не хочу… не могу постоянно находиться на виду! Я хочу закрыться и кричать!

— Я считал тебя умнее, — вздохнул Джиён. Дами молча испепелила его глазами и отвела взор. Но рыдания сами собой при брате стали уменьшаться. Ей всегда при нем было неловко проявлять эмоции. — Ты провалишь и это задание?

— Он в два раза старше меня! Он даже тебе почти в отцы годится! Как бы я ни старалась, ты думаешь, что я смогу перехитрить его? — вынуждено заговорила она о делах, единственно волнующих Дракона.

— Если по-прежнему будешь такой дурой и размазнёй — нет, конечно. Но, по-моему, пора браться за ум. Он мощь и сила всего Цинхая [13] Цинхай — китайская провинция. , понимаешь ты или нет? У него погиб сын, наследник. И только благодаря этому он согласился жениться, чтобы произвести на свет нового. И только благодаря этому мы можем приблизиться к кругу этой западно-китайской своры. Только через цинхайского босса мы можем внедриться в Синьцзян [14] Синьцзян — самая крупная китайская западная провинция. .

— Я скорее рожу от гориллы, чем от него! — выплюнула гнев Дами.

— Мне безразлично, от кого ты на самом деле родишь ему ребенка, только если он узнает, что он не его, то вырвет у тебя матку и заставит сожрать, — Джиён подергал желваками. По крайней мере, сестра была единственным человеком, кроме двух его друзей мужского пола, при ком он мог показать, что способен злиться и выходить из себя. И это было страшно, видеть Дракона в негодовании. — Я дал тебе шанс избежать этой свадьбы и втереться к золотым, но что ты сделала? Потерпела фиаско, дорогая моя! Ты почти безнадежна… вместо кого-нибудь значимого, ты подцепила какого-то… докторишку! Что он у них решает? Ничего! Что ты могла бы через него узнать? Ничего!

— Я не виновата, что они узнали, кто я такая! — вытерла мокрые щеки Дами. — Я не знаю, как они это сделали!

— А я знаю — благодаря своему гипнотизеру. Их Химчан ничего не смог сделать, потому что в компьютерах у меня давно всё затерто, но этот их долбанный маг в каждой бочке затычка! Но ты и тут ничем не поспособствовала, никакой информации. Ноль. Раньше ты справлялась лучше.

— Я нашла тебе осведомителя.

— Да он сам ничего толком не знает. Из него выжали минимум, который пока никак не применить. Ты же с детства грезила этими сказками о золотых парнях, что же ты не нашла с ними общий язык?

— Наверное, — резко успокоившись и потухнув, уставившись в одну точку, Дами произнесла: — Я далека от того, чтобы быть золотой, а другим рядом с ними не место.

— Какая лирика! — закатил глаза Джиён.

— Тебе всегда было плевать на меня, — заметила девушка. Оттолкнувшись от подлокотников, мужчина подошел к ней и, постояв над сестрой, наклонился, схватил её за локоть и поднял. До синяков сжав её руку, игнорируя её шипение, он подвел её к большому зеркалу от пола, во весь рост. Тряхнув её, Дракон заставил Дами выпрямиться, а сам отразился позади неё, как тень, как нашептывающий с левого плеча что-то дьявол. Отпустив сестру, он взялся за шнуровку и потянул её, так что спина Дами выгнулась, и грудь выпятилась вперед.

— Правда? Всегда было плевать? А не подскажешь, благодаря кому ты никогда не знала, что такое голод и нужда? Свой первый кошелек я украл, когда мне было одиннадцать, а тебе около года! В тринадцать я чуть не попался полиции за очередные хулиганства. Ты ещё под стол ходила. В четырнадцать я помогал отцу работать, а по ночам прислуживал бандитам за лишние гроши. А ты наслаждалась вкусными конфетами и платьицами с рюшами, которые тебе смогли купить. В свои четыре года ты жила в почти благополучной семье, а в мои четыре года родители отдавали мне свою порцию хлеба, чтобы я не плакал. Когда тебе было восемь, а мне восемнадцать, я убил первого человека. Это было доходное дело. Мы смогли купить тебе мобильный, чтобы ты не выглядела хуже одноклассниц. Ведь для девочки так важно не заработать никаких комплексов, не чувствовать себя ущербной… А знаешь, как я себя чувствовал почти до двадцати пяти лет? Обузой, нищебродом, чмошником, на которого из непонятной жалости посмотрела единственная девчонка, иначе это было и не объяснить. А ты росла принцессой. Не ты ли в шестнадцать лет купила футболку с надписью «Богиня»? Тебя избаловали. Не я, но на мои деньги, и отец, которого я люблю и презираю одновременно, продолжает думать что ты, именно ты их гордость, а я скатившийся на дно отвратительный тип и подонок, — Джиён развернул её к себе, посмотрев в глаза. — Если мне на тебя так всё равно, то откуда у тебя всё, что ты имеешь?! Пока я ни смог обеспечить и родителей и тебя, я ни гроша на себя не потратил! А ты всякий раз только и можешь что плакаться, как подло я тебя пытаюсь задействовать в своих играх! Разве я когда-нибудь принуждал тебя? Ты сама выбрала своё место — какой-то шалавы, — Дами хотела влепить ему пощечину, но он поймал её руку и отвел. — Что? Твой первый мудак, которого ты подцепила в восемнадцать лет, разве я не сказал, что пришибу его, если он сначала на тебе не женится? А что мне ответила ты? Что ты взрослая, и чтобы я не лез в твою жизнь. Ты заступилась за него, не послушавшись брата. Потом выяснилось, что он трахает не только тебя, и кому ты пожаловалась? Брату! «Джиён, отстрели ему что-нибудь!» — напомнил он давние её слова. — А я не отстрелил. Потому что сама — дура. И вдруг ты стала такой циничной и готовой к подвигам, что присоединилась к моим делам. Я испортил тебя или растлил? Я виноват? — Дами отвела взгляд, понимая, что Джиён никогда не делал ей ничего плохого, кроме как слишком давил авторитетом и диктовал условия. — Если ты считаешь затруднительным отплатить мне хоть чем-то, то проваливай, — толкнув её, не удержавшуюся и упавшую на пол, Дракон отступил, надменно посмотрев свысока. — Давай, иди к своему зубному мастеру, из-за которого льёшь свои крокодильи слезы. Думаешь, я не понимаю? Нельзя быть уязвимой, Дами! Сколько раз я повторял тебе эти слова? Но ты снова втюрилась. Ты считаешь себя несвободной от меня, потому что ощущаешь себя слишком обязанной. Но от этого никуда не убежишь, дорогая моя. Долги либо возвращают, либо живут с их грузом.