Макс Коллинз - Агата и тьма

И продолжила: «Как же я отличаюсь сейчас от той несчастной, одинокой женщины, с которой ты столько лет назад познакомился в Багдаде! Ты дал мне все, любимый».

Потом она поведала ему о пьесе: как идут репетиции и как ее пугает премьера, при том что есть нечто ужасно смелое в том, чтобы сыграть первый спектакль в истерзанном бомбами Лондоне. Ей представлялось, что это очень по-британски в лучшем смысле этого слова.

Закончив письмо (три машинописные страницы) и приготовив его к отправке, она пересела в мягкое кресло, прихватив с собой кипу бумаг.

Верстку романа «Труп в библиотеке» доставили вчера из издательства «Уильям Коллинз и сыновья». Оно вполне восстановилось после бомбежки в декабре 1940 года, хотя отвратительное состояние их документации внесло свой вклад в ее нынешние финансовые проблемы. Склад издательства на Патерностер-роуд тоже пострадал — и само издательское дело оставалось рискованным из-за того, что поставки бумаги сократились настолько, что составили очень малую часть довоенного объема.

Остальная часть утра ушла на корректуру текста нового романа с Джейн Марпл. Агата убедилась, что ей симпатична мисс Марпл и что она вполне довольна книгой (что случалось редко, поскольку она была суровым критиком собственных работ), и настроение у нее поднялось.

В какой-то момент она прервалась, отправившись на кухню за яблоком. Джемс пошел за ней, и она выдала ему половинку печенья (даже собакам были установлены нормы) — и тут вдруг поняла, почему ей было так грустно.

Дело было не в Максе — не только в нем…

То вчерашнее место преступления — она осматривала его бесстрастно, с клинической отстраненностью медицинской сестры, с очерствевшим взглядом военного корреспондента. Ее ни разу не затошнило, ей не стало неприятно. Это не было маской: это далось совершенно естественно.

Но теперь, когда она вернулась к себе, где писала свои смертельные пустячки, прячась от войны и отсутствия мужа, изуверское убийство той женщины нависло над ней тучей — громыхающей, темной, давящей, обещающей грозу.

На несколько мгновений она замерла в кресле, рядом с которым снова свернулся Джеймс (ведь пулеметные очереди пишущей машинки смолкли), с листами нового романа на коленях, размышляя, не следует ли ей устраниться от расследования. Она уже вовлекла в него друзей и коллег и, хотя, конечно же, сознавала, что обязана помогать полиции в ее работе, ей было неловко из-за причиненных им неудобств.

По иронии судьбы, общество актеров нравилось Агате именно потому, что их существование было оторвано от реального мира. В военное время она расслаблялась, оказавшись среди театральной публики, потому что для этих больших детей, чья профессия состояла в воплощении фантазий, мир театра и был реальным миром. Истерзанный Лондон, где шла война, был непонятным кошмаром, затянувшимся нескончаемым неудобством, мешающим им вести свою собственную по-настоящему важную жизнь.

Они говорили только о театре: о коллегах-актерах, режиссерах и продюсерах. Единственно важные события в мире были те, что происходили в мире театра. Единственное упоминание о войне было связано с «Ассоциацией зрелищных мероприятий».

Ее это неимоверно радовало.

И вот теперь она все испортила, введя в актерский мир убийство — реальное убийство.

Едва лишь эта мысль пришла ей в голову, как зазвонил телефон. По телу пробежала дрожь, не имевшая отношения к зимней погоде: если это сэр Бернард или инспектор, то, весьма возможно, убита еще одна женщина.

Если это так, не следует ли ей вежливо отказаться от общения с ними? Или откликнуться на призыв?

Ну, на звонок она, конечно, ответит. Она встала, захватив блокнот и карандаш, и пошла к телефону у лестницы.

И это действительно оказался Гриноу.

— Ох, Тед, — сказала она, — надеюсь, нового убийства не было.

— Не было, — подтвердил баритон с приятной хрипотцой. — По крайней мере, по нашим сведениям. И я буквально подскакивал все утро при каждом звонке — боялся еще одной такой находки.

Почему-то было приятно узнать, что они с опытным инспектором думают и реагируют одинаково.

Инспектор звонил «просто справиться», но у него было немало новой информации. Во-первых, он продиктовал новый телефонный номер для связи.

Он устроил штаб расследования в одном из кабинетов полицейского участка на Тоттенхэм-корт-роуд, откуда руководил систематическими обходами Паддингтона и Сохо. Все «лучшие ресурсы» Скотланд-Ярда были мобилизованы, выдвинув в Вест-Энд весь сильно урезанный из-за войны состав полиции. Листовка с описанием последнего клиента Эвелин Оутли, полученным от ее соседки, уже широко разошлась.