Макс Коллинз - Агата и тьма

— Теперь мне очень стыдно.

— Нет никаких причин стыдиться. Я могу сообщить вам о них в основном только хорошее: их рассказы, их алиби подтвердились.

— Тед, тогда почему вы сказали «в основном»?

Вздох инспектора в трубке прозвучал очень четко:

— С этой проблемой в связи с алиби сталкиваются все следователи вне книг: у людей они редко бывают железными.

— Вы имели в виду, что сложно определить, не выскользнул ли Ларри Салливан из отеля, а потом снова вернулся? Слишком много дверей?

— Да, и слишком мало швейцаров: они дежурят только у парадного входа и у главного заднего. Но в отель ведет множество боковых дверей, да и в задней части их несколько. Большинство защелкиваются автоматически, но достаточно легко проследить, чтобы какая-то дверь не закрылась до конца или заклеить язычок замка пластырем.

Она кивнула:

— А Берти и Айрин с их тихим домашним вечером тоже довольно бесполезны, так ведь?

— Да. Один из них может покрывать второго. И ваш друг Стивен Глэнвилл говорит, что был один у себя в квартире, и Джанет Камминз именно так провела вечер.

Она поняла, что он имел в виду: Джанет провела вечер в своей собственной квартире, — и не стала его поправлять.

— Мои люди, — продолжал он тем временем, — пытались найти свидетелей, которые бы видели, как мистер Глэнвилл или миссис Камминз выходят из своих домов — но не преуспели.

— А как насчет мистера Камминза? Красавчика курсанта Джанет? Разве военные — не частые клиенты девиц легкого поведения?

Инспектор хмыкнул:

— Он тоже вне подозрений. Вчера вечером я разговаривал с ним у него дома: как вы помните, он был на пожарном дежурстве. Он производит впечатление умного и вежливого парня.

— Он не был знаком с покойной миссис Оутли — или мне стоит называть ее «мисс Уорд»?

— Нет. Курсант Камминз говорит, что видел ее всего раз — на сцене, где она прослушивалась в качестве дублерши.

— А почему именно он «вне подозрений»?

— Наш курсант был в казарме во время двух последних убийств. Журнал увольнений зафиксировал, когда он приходил и уходил, и его соседи по комнате подтвердили, что видели, как он ложился спать и вставал утром.

— Признаюсь, меня это радует.

— И почему же?

— Ну, этот молодой человек мне симпатичен. У него отличный вкус, знаете ли.

— Правда? И откуда вы это узнали, Агата?

— Он поклонник моих книг.

Инспектор искренне рассмеялся. И у нее сложилось впечатление, что этот смех был для него первым за день.

— Откровенно говоря, Агата, я нахожу маловероятным, что наш Потрошитель, будь он Джек или Джилл, — кто-то из вашей театральной компании. Я готов еще допустить, что у одного из них могла быть причина убить мисс Уорд — или мне называть ее «миссис Оутли»? — но остальные два убийства? Нет.

— И вы находите предположение, что убийца прячет свои дела среди жертв другого… мелодраматичным. Такая идея скорее из мира Эркюля Пуаро, а не Теда Гриноу?

— Нахожу, — признал он. — Тем не менее Ярд, как я уже сказал, мобилизует все свои лучшие ресурсы. А как по мне, то вы, миссис Агата, относитесь к лучшим ресурсам.

— И чем я могу помочь?

— Идите вместе с нами по следу.

— Вы считаете, что убийства продолжатся?

— Я удивлен, что сегодня телефон еще не звонил. Я все думаю, вдруг какая-то бедняжка уже сейчас лежит мертвая на диване… и ее пока не нашел еще какой-нибудь инспектор, проверяющий счетчик, или хозяин дома.

— Почему вы так в этом уверены, Тед?

— Два убийства за два дня… причем зверский характер усиливается. Это — зверь, Агата. Зверь, распробовавший вкус крови. Если вы захотите раскланяться и уйти, я вас винить не стану. Я пойму.

— О, я и правда хочу уйти.

Удивление и разочарование ясно прозвучали в голосе следователи:

— Правда?

— Правда. Но я не уйду.

И они распрощались, отправившись работать каждый над своим делом об убийстве.

Мать знала, что она приедет.

Это-то и смутило Мэри Джейн Лоу, которая приехала на метро со станции Чаринг-Кросс, чтобы повидаться с матерью, Маргарет, в ее квартире на третьем этаже на Госфилд-стрит — узкой улочке, отходившей от Тоттенхэм-Корт-роуд. Мэри Джейн была четырнадцатилетним подростком: высокая, смуглая, кареглазая брюнетка с намечающимися формами, на которые парни обращали внимание. Сегодня она была одета в мальчишеском стиле: темно-синий комбинезон и вельветовый жакет в тон — отчасти потому, что это было модно, но и потому, что день был холодный и снежный.