Дженнифер Роу - Мертвая хватка

Если бы они знали, эти женщины, что значит жить с таким человеком, как Макс. Что ж, пусть попробуют. Очень быстро поймут, что к чему. В том числе и последняя подружка – гламурная штучка Ингрид Файф. Думает, будто поймала ценную добычу. На фотографии улыбается, как кошка, которая наелась сметаны. В интервью признается, что намерена выйти за Макса Талли замуж. Ничего, скоро узнает правду. Сразу, как только тот начнет шляться по ночам, приводить домой пьяных приятелей, смотреть своим хитрым упрямым взглядом и отвергать любые разумные доводы. Да и Макс быстро сообразит, кого потерял. Соня представить не могла, что Ингрид будет стирать носки и гладить рубашки. Или мириться с безумными идеями. А сама она целых двенадцать лет все это делала. Двенадцать лет пыталась создать Максу дом, из которого он просто ушел, словно там не было ничего, кроме пустоты.

Соня ссутулилась, обхватила чашку обеими руками и сжала колени. Боль в животе тянула и крутила. В последнее время, как бы аккуратно она ни питалась, боль не исчезала. Уэнди вернется из школы не скоро. В доме полный порядок. В магазины уже сходила. На окне, между стеклом и жалюзи, зажужжала муха. Соня сидела, неподвижно глядя в пространство, и слушала голос Макса.

Через год после отъезда Мэри и Клайва «Третье желание» обрело завершенный вид – с нависающего над океаном бассейна до витой медной решетки на камине в просторной гостиной и пушистых белых полотенец, аккуратно сложенных в зеркальных шкафах многочисленных ванных комнат. Из того, что построил своими руками бывший хозяин, остались лишь каменные ступени, ведущие с дороги к дому. Теперь крутую лестницу окружали пышные заросли тропических кустарников и аккуратные большие пальмы, привезенные из питомников на грузовиках, с обернутыми мешковиной корнями, и послушно прижившиеся в щедро обогащенной почве.

Макс явился в роскошные владения на закате, за день до собственного сорокалетия. Въехал медленно, бережно ведя «мерседес» по затененной аллее, наслаждаясь шуршанием толстых шин на мелком красном гравии, шепотом бамбука и банановых пальм, спустивших ветки так низко, что листья касались сияющего металла. Остановился перед домом, выключил зажигание и замер, вслушиваясь в шум волн у подножия скалы. Настал час прилива. Макс взял сумку и вышел из машины, решив, что сегодня не надо ставить ее в гараж. Пусть побудет здесь. Дом словно купался в розовом свете – безупречный, нетронутый, девственный – и ждал хозяина.

Ингрид понятия не имела, куда отправился Макс. Если бы узнала, непременно тоже захотела бы поехать, чтобы разделить с ним первую ночь. Поэтому Макс постарался не выдать планов. Глядя из-под полуопущенных век, как эффектная подруга раздевается в своей элегантной спальне, он часто и с удовольствием представлял ее на королевской кровати в «Третьем желании»: вечером – прохладной, гладкой, соблазнительной в черном шелке. Утром – великолепно обнаженной и необузданной, удовлетворенно и лениво смыкающей веки в потоке света, такого же яркого, как ее спутанные волосы. Но все это потом, позднее. А сегодня дом должен принадлежать ему, и больше никому.

Сжимая в руке ключ, Макс поднялся на крыльцо. В теплом морском воздухе запах краски смешался с ароматом гардений.

В «Третьем желании» время текло плавно. Дни измерялись приливами и отливами, месяцы отсчитывались растущей и убывающей луной, годы венчались пышным цветением гардений у порога. Розовая штукатурка сияла в солнечных лучах. Пальмы росли. Бамбук по обе стороны подъездной аллеи энергично выбрасывал побег за побегом. В теплом влажном климате кусты, деревья и лианы буйно росли и цвели. Светлыми вечерами загорелые мужчины и женщины, нежившиеся на палубах белоснежных яхт и круизных лайнеров, замечали на берегу огни и показывали друг другу дом Макса Талли – «Третье желание». Вульгарно. Слишком ярко. Невероятно дорого, стоит целого состояния. Они выстраивались вдоль борта, задирали головы и прищуривались, чтобы лучше разглядеть на террасе знакомую фигуру: обычно Макс в своей фирменной цветастой рубашке стоял, облокотившись на перила, и смотрел на океан.

Иногда рядом появлялась светловолосая девушка. С обожанием глядя на Макса, внимательно слушала его. Было ей лет шестнадцать, семнадцать, восемнадцать. Уэнди Талли, единственный плод долгого союза великолепного Макса с рано увядшей респектабельной женщиной, ставшей его первой женой. Соня Талли умерла от рака, и теперь Уэнди жила во дворце вместе с отцом.