Дженнифер Роу - Мертвая хватка

Она и сама была почти ребенком, не понимала, во что ввязывается. С ума сходила по Максу, который отличался от ее прежних парней и оттого казался чарующе экзотичным. По сравнению с ним остальные выглядели такими… молодыми. Соня вспомнила, как в ресторане «Сирень» он явился на смену прежнему кондитеру, и все вокруг мгновенно изменилось. Она и представить не могла, что работа бывает настолько интересной. Как и прежде, шесть дней в неделю приходила к восьми тридцати, но теперь вместо ворчливого старого Фреда, от которого доброго слова не дождешься, в кухне царствовал божественный Макс: без устали месил тесто; дюжинами лепил торты, пироги, кексы и булочки; в белой футболке парился возле духовки, насвистывая и напевая, поигрывал мускулами; улыбался, поддразнивал и сыпал бесконечными шутками.

Нет, красивым он не был. Соня знала это. Но никто прежде не заставлял ее смеяться с утра и до вечера. Никто не флиртовал, не дарил ощущения собственной женской привлекательности и полной безопасности. Пока Макс находился рядом, не могло случиться ничего плохого. Он в равной степени знал законы и повадки уголовников и полицейских, и оттого Соня увереннее чувствовала себя в мире, оказавшемся более непредсказуемым и опасным, чем представлялось ее родителям. Макс никогда не терялся. Услышав в свой адрес брань, сразу отвечал бранью. А если субботним днем, во время тайной поездки на поезде, в вагоне появлялся пьяный, немедленно наводил порядок.

Когда настала пора познакомить Макса с родственниками и друзьями, Соня подавила смущение и неловкость, убедив себя, что никто не сумел понять любимого так, как она. Вдвоем они чудесно проводили время, и все же Соня намеревалась последовать совету отца и проявить волю. Собиралась с самого начала захватить власть: хотела помочь Максу, помирить его с прошлым, создать для него дом, найти цель, ради которой стоило работать, – совсем как в кино.

Первое время все так и складывалось. Пару лет они жили замечательно. Сняли маленькую квартирку – две комнаты, кухонька и ванная, – и этого вполне хватало. Макс обожал Уэнди: как только отец возвращался с работы, светловолосая кудрявая малышка не отходила от него ни на шаг. И он прекрасно с ней занимался, хотя порой не знал меры: тормошил и подкидывал до тех пор, пока у девочки не начинала кружиться голова. Уэнди любила эти игры. И Макс тоже. Правда, потом Соне приходилось успокаивать дочь, кормить и укладывать спать. Детям необходим режим, но объяснить это Максу оказалось невозможно. Ему вообще ничего нельзя было объяснить.

Например, он так и не понял, что жизнь не могла оставаться такой же, как до рождения Уэнди, – с бесконечными вечеринками, ночными походами из одного паба в другой, беспорядочной едой и прочими безумствами. Не понял, как материнство меняет женщину. После целого дня возни с Уэнди Соня смертельно уставала, а когда наконец поздно вечером добиралась до постели, меньше всего на свете думала о сексе, тем более что дочка спала в кроватке здесь же, у противоположной стены. Но Макс думал лишь об одном: секс, секс, секс и твердил об этом подобно испорченной пластинке, словно на свете не существовало ничего другого. Соня чувствовала себя куском мяса и никак не могла понять, почему он так часто этого хотел. Как правило, мужчины не нуждаются в непрерывном совокуплении – во всяком случае нормальные.

Однажды Соня проснулась среди ночи и обнаружила мужа в гостиной: тот услаждал себя на диване, раскрыв какой-то эротический журнал. Не смогла забыть своего ужаса, страха и растерянности: оказывается, до сих пор она совсем не знала человека, с которым жила, – грязного, безобразного, чужого. Он совсем не любил ее и не дорожил совместной жизнью. Не считался с чувствами жены, не уважал потребностей и желаний. Если чего-то хотел, то просто делал – тайно, не обращая на нее внимания.

Поначалу Макс пытался отшутиться, однако Соня продолжала плакать, и в конце концов он рассердился и закричал:

– Чего ты ожидала? Я не могу жить как чертов монах! По-твоему, лучше снимать шлюх?

Она тоже закричала, назвав его грязным и мерзким, и оттолкнула, едва он попытался прикоснуться. И тогда Макс сорвался. С искаженным бешенством лицом поднял на нее руку, а потом побелел так, что Соня испугалась, хлопнул дверью и ушел. На следующий день явился, и они ни словом не обмолвились о том, что произошло. Вскоре жизнь вошла в норму. Альтернативы все равно не существовало: приходилось думать об Уэнди и родителях, – но вернуть прежние чувства к мужу Соня уже не смогла. Никогда. Через несколько лет Макс оставил попытки наладить отношения с женой и пошел своим путем. Ссорился и даже дрался с хорошими людьми, путался со странными типами, по пятницам вел в пабе глупое, непристойное шоу. Едва дочери исполнилось пять лет, бросил хорошую работу, а все, что нажили вместе, вложил в вечернюю программу на радио. Через пару месяцев Макса передвинули на дневное время – сначала поставили в пару с вульгарной грубиянкой Изой Траби, а потом перевели в амплуа солиста. Известность не заставила себя ждать, а вместе с ней появились женщины. В первую очередь, разумеется, Иза. Всегда Иза. Но и другие тоже. Дюжины, если не сотни женщин. Как только Макс прославился, они вцепились в него мертвой хваткой. Отвратительно и нелепо. Пока работал кондитером, ни одна из этих поклонниц на него даже не смотрела.