Мэри Стюарт - Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник)

Я взглянула на него. Очень довольный, невозмутимый, уверенный в себе, шотландец спокойно уминал табак в чашечке трубки. Я вдруг поняла, что ягненочек, которого я пыталась заслонить от порывов жестокого ветра, вполне подрос и превосходно владеет собой. Я недооценивала Дональда. И Жюли тоже, подумала я, забавляясь про себя. Мое беспокойство рассеялось.

Я облегченно вздохнула. И злорадно усмехнулась:

– Ничего подобного. Это все раздвоенный язык. С чего вы взяли, что речь идет о вас?

Глаза его блеснули.

– А мне и в голову не пришло, что вы можете иметь в виду кого-то другого. Счастливый дар шотландца – глубочайшая и непоколебимая вера в собственные достоинства!

– Ну так и держитесь за эту веру, а про Кона забудьте, – посоветовала я. – Небеса милосердные, да что на меня нашло? Дональд, не спрашивайте почему и, если хотите, судите за непростительное вмешательство, но я молю Бога, чтобы вы просто-напросто взяли да и сделали девочке предложение!

Дональд усмехнулся, отчего лицо его сразу преобразилось, точно по волшебству.

– Сочту за удовольствие. А теперь идемте. По этому склону спускайтесь осторожнее, здесь камни осыпаются. Обопритесь на мою руку. Вот так.

– Ох, да тут, под водой, глубоко!

– Верно. А теперь сюда. Все в порядке, можно пройти по краю, здесь безопасно.

В тени уступа, где мы остановились, неподвижная вода отливала бильярдно-зеленым. Обточенные края заводи образовали крутые скаты, как в плавательном бассейне. Высокие утесы с двух сторон сходились под прямым углом, а там, где стояли мы, дно карьера устилал гладкий, голый камень, ровный, точно бетон, перед нами же поверхность резко обрывалась вниз – туда, где футах в четырех стояла вода.

Здесь, в тени, вода казалась маслянисто-болотной, чуть матовой, и слегка зловещей, но там, где падал солнечный свет, поверхность отсвечивала травянистой зеленью с прожилками водорослей, а под водой отчетливо вырисовывались очертания каменных разломов, окрашенные, в зависимости от глубины, в зелено-золотистые и золотисто-нефритовые тона, точно ломтики персика в шартрезе.

– Интересно, почему это самые величественные и грозные природные массивы, вроде вулканов или ледников, кажутся милыми и безобидными в сравнении с заброшенными постройками людей? Просто жуть берет, – заметила я.

Дональд рассмеялся:

– Как профессионал, скажу, что все зависит от срока давности. Если времени минуло достаточно, весь мусор, что попротивнее, исчезает сам собой – скажем, проржавевшие железяки или вон тот старый ботинок, и хотел бы я знать, откуда, ради всех святых, взялась здесь эта коляска? – и остается, так сказать, дочиста выбеленный скелет вместо разлагающегося трупа.

– Ради бога, хватит! Меня просто в дрожь бросило! Вы привели меня сюда, чтобы показать покойничка?

– Вовсе нет. – Дональд указал на одну из наклонных каменных глыб под водой, подпирающую стену карьера, точно контрфорс. – Видите вон тот камень?

– Тот, что сдвинут набок? Ну да. Со стороны покажется, будто его нарочно обтесали, правда? Этакий аккуратненький, ровный брусочек.

– Камень и впрямь обтесан. – В голосе Дональда прозвучало нечто такое, что заставило меня поднять глаза. – Взгляните-ка еще раз. Видите насечки?

Я пригляделась внимательнее.

– Да… кажется. Не уверена. Вы имеете в виду вон те неровности, наискось через плиту? Неужто они искусственного происхождения?

– Думаю, да. Изначально отметины эти были весьма отчетливы: это же следы долота. Плита пробыла под водой слишком долго, а ведь даже стоячая вода камень точит, дай только срок.

Я выпрямилась, взглянула на него.

– Какой же срок?

– Понятия не имею. Я ведь не знаю, когда затопило этот участок карьера. Но вон те глыбы были добыты примерно две тысячи лет назад.

– Две тыс… – Я умолкла на полуслове и озадаченно выпалила: – Неужто римляне?

– Так мне кажется. Две тысячи лет назад здесь основали каменоломню. Позже – полагаю, что много позже, – «белый шрам» среди лесов снова пошел в дело: здесь опять начали добывать камень. Возможно, римские выработки уже затопило; как бы то ни было, добавились новые, а старые бросили на произвол судьбы. А в этом году весна выдалась засушливая, уровень воды на пару футов понизился, а я как раз рыскал в здешних краях, глядь – а тут плиты. Вот так оно и случается.

– А это… это важно? Простите, я ужасно невежественна, но о чем это вам говорит, кроме того простого факта, что здесь добывали строительный материал для Стены?