Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

– Полно, детка, полно, я тебя и впрямь дразнила! Ну и боец из тебя вышел бы! Я всегда поступала как настоящий боец. Верно, ко мне сюда проникнуть нелегко. Гости всегда доставляли мне массу хлопот, и что ни говори, а я старею. Ты проявила недюжинную настойчивость. Скажи, если ты так верна принципу «живи и дай жить другим», зачем ты приехала?

Я усмехнулась.

– Если я скажу, что меня привели родственные чувства, вы разозлитесь. Считайте это простым любопытством.

– Что же такого ты услышала? Какие вести разожгли твое любопытство?

– Что я услышала? Вы шутите! Вы, наверно, так привыкли жить во дворце, ни с кем не знаясь, и окружили себя легендами, как… как…

– Престарелая Спящая красавица?

– Точно! – рассмеялась я. – Верно выразились. Но серьезно, вы давно стали здешней знаменитостью, и вам об этом известно! О вас все только и говорят. Вы стали одной из достопримечательностей Ливана. Даже не приходись я вам родственницей, мне бы рассказали о вас все, что можно, и посоветовали съездить в долину Адониса посмотреть Дар-Ибрагим. Поэтому, едва я поняла, что у меня есть железный предлог заглянуть к вам, а может быть, даже проникнуть во дворец… знаете, если что и могло бы меня остановить, так только река кипящего масла.

– Джон, возьми на заметку: нам необходимо запастись кипящим маслом. Гм, теперь я вижу, что ты истинная Мэнсел до мозга костей, верно? Так, значит, все только обо мне и говорят? А кто такие эти «все»?

– Ну, просто один человек в отеле, в Бейруте. Я собиралась съездить…

– В отеле? Так с кем это ты болтала обо мне в бейрутском отеле?

Тетушка сказала это таким тоном, словно речь шла о каирском борделе.

– «Болтала» – не совсем верно сказано. Это, собственно говоря, был гостиничный клерк. Я собиралась съездить в Афку, к истоку Адониса, и он сказал, что я проеду мимо Дар-Ибрагима, так что…

– Что это был за отель?

– «Финикия».

– Это новый отель, вы его еще не видели, его построили после того, как вы были в Бейруте в последний раз, – вмешался Джон Летман. Он подал голос в первый раз за всю аудиенцию. Мне казалось, он до сих пор чувствует себя не в своей тарелке. – Тот самый большой отель возле гавани, помните, я вам рассказывал.

– Как ты сказала? «Финикия»? Ладно, продолжай, что там в отеле болтают обо мне?

– По правде говоря, немного, – ответила я. – Клерк в гостинице не знал, что я ваша родственница, просто сказал, что место очень интересное, и посоветовал, чтобы я с шофером возвращалась через Сальк и остановилась полюбоваться видом на дворец. Я не стала открывать ему, кто я такая, просто сказала, что знакома с вашей семьей, и спросила, как вы поживаете и не слышал ли он чего-нибудь о вас.

– И что же он рассказал?

– Совсем немного. Сказал, что, насколько ему известно, вы сейчас прекрасно себя чувствуете, но давно не выезжали из дворца. Еще сказал, что не так давно вы серьезно болели и к вам приезжал врач из Бейрута…

– Он и это знал?

– Боже мой, это, наверно, было во всех газетах! Вы, в конце концов, давно стали здешней легендой! Не знаю, говорил ли вам мистер Летман, но я звонила доктору, хотела расспросить его о вас…

– Знаю, знаю, он мне доложил. Много же пользы, поди, это вам принесло. Тот врач был круглый дурак. Слава богу, что он ушел, слава богу… Без него куда лучше.

Шаль соскользнула с плеч. Тетушка подтянула ее с нетерпеливым, каким-то неожиданно детским раздражением, и до меня донесся ее приглушенный голос. «Раззвонили тут обо мне» и «Болтают на каждом перекрестке», – ворчала себе под нос старушка. Теперь ее шепот уже не казался едким и сухим; напротив, он звучал невнятно, едва различимо. Голова ее тряслась, тюрбан еще сильнее съехал набок, розоватая полоска голого черепа под ним расширилась.

Я невольно отвела глаза, стараясь не выдать отвращения.

Но куда бы ни упал мой взгляд, все напоминало мне о неряшливой эксцентричности хозяйки дворца: пыль покрывала все вокруг, даже череду склянок с лекарствами на комоде, скрипела под ногами на полу. Зал, сам по себе довольно просторный, вдруг показался ужасно душным, и по коже у меня поползли мурашки. Я поймала себя на том, что мне страшно хочется выбежать отсюда на свежий воздух.

– Кристи… Кристи… – Астматический шепот снова приковал мое внимание к старушке. – Дурацкое имя для девчонки. Как тебя полностью звать?

– Кристабель. Самое близкое к отцовскому Кристофер, что родители смогли придумать.

– Ага.

Тетушка Гарриет снова подтянула одеяло. Мне подумалось, что черные глаза, разглядывающие меня из черноты под балдахином, отнюдь не говорят о том, что их обладательница страдает плохой памятью. Скорее, она просто играет в забывчивость, когда ей это выгодно. Впечатление это было отнюдь не приятным.