Дамир Берхеев: В поиске индиго [СИ]

— Это же дети, подонок! — ярость вновь накапливалась в жилах полицейского.

— Все они из бедных семей, — пояснил Лэнгдон. — У одних не отцов, у других родственники либо в бандах, либо отбывают наказания. Девочек я тоже подбирал: по ним же все равно видно, что дальше панели они не пойдут… Иногда один человек может стоить миллиона простых смертных, которые не живут, не творят, а просто существуют, зря перерабатывая воздух и другие природные ресурсы… Моему сыну было суждено стать величайшим доктором, и я бы добился этого, если бы не проклятая авария…

Напарники все поняли. Перед ними действительно стоял сумасшедший, как человек, одержимый идеей воскрешения магией своего сына, так и человек, ненавидящий все человечество. Фитцжеральд смог выдавить из себя только одно:

— Если Ваш сын оправится таким чудовищным способом, то он, находясь в здравом рассудке, сразу же покончит с собой, узнав каким образом поставили его на ноги.

Дверь внезапно отворилась и на пороге показалась маленькая девочка с белым медвежонком на руках. Как только она сделал шаг в комнату — все присутствующие схватились за сердце. Будто какая-то сильная хватка сжала орган, перегоняющий кровь, изнутри. Даже дети, находящиеся под анестезией, пробудили от сердечной боли.

Митч направил пистолет в сторону маленькой девочки, но цель расплывалась во взгляде. Полицейскому вспомнился сон и последняя реплика ребенка индиго: «А Вы, лейтенант Томсон, если увидите меня в мире живых — стреляйте. Не то, я убью Вас».

Казалось, сама смерть медленными детскими шагами ступает по комнате. Дети хором застонали, но Фитцжеральд, увидев направленное оружие, тут же выбил его из рук Томсона. Детектив чувствовал, что еще немного, и он повалится с ног, но, собрав последние силы, Алекс приблизился к Розе и, схватив ее за голову, взглянув в черные глаза.

Алмазные зрачки ребенка индиго будто затянули парня в водоворот. Но в отличие от сознания стандартного человека, внутренний мир мыслей ее был в черно-белых тонах. В мире теней присутствовали только детектив и сама маленькая девочка, которая, не переставая, ревела:

— Почему ты плачешь? — подойдя к ней, спросил детектив.

— Потому что вы, люди, такие злые. Вы убиваете друг друга каждый день. Иногда делаете это ради забавы. Зачем все это?! Почему вы просто не можете жить, оберегая друг друга? Почему?

— Не все такие… — тихо произнес Алекс, обнимая девочку. — Многие совершают зло во имя доброты… Даже я, как бывший полицейский, могу сказать, что не все заключенные в тюрьмах виновны или достойны наказания. За мою историю, можно пересчитать по пальцам, кто действительно совершал преступления во имя злых побуждений. Даже этот человек, что созвал тебя, когда-то был доктором, спасшим немало жизней. Да и все это зло, он проделал ради одной благой цели — спасение собственного сына. Ты, маленькая девочка, которая не знает, на что способны любящие родители для спасения своего ребенка. За сына или дочь, ради которых они проживают вторую половину своей жизни.

Фитцжеральд присел на колени, и девочка, уткнувшись в его плечо, все не переставая лила слезы.

— А ты сможешь показать мне жизнь родителей?

— Я… — замялся детектив. — У меня еще нет детей.

— Ну и что? Просто представь.

Черно-белый мир заполнился бесчисленным множеством фотографий. В этот самый момент Фитцжеральд понял, что находится не в сознании девочки, а в своем собственном.

— Хорошо, — улыбнулся детектив. — Смотри.

И представление началось… Первые фотографии были реальными кадрами воспоминаний. Внезапная встреча в метро, ее голубые глаза, черные волосы, светлая кожа… Второе ночное свидание, прошедшее по-ребячески на крыше одного из небоскребов Нью-Йорка с пересчитыванием ярких звезд и определением тех или иных созвездий. Третьей фотографией был богатый ресторан в медовых тонах… Затем кадры воспоминаний сменились на планируемое будущее. Свадебное венчание, где Алекс в темно синем костюме стоит рядом с алтарем под руки с Миленой в белой фате с букетом белых лилий. А среди множества гостей в роли друзей жениха находятся Митч Томсон, Сайман Фитцжеральд и Элен Паркер. За этими кадрами тянулись кадры брачной ночи — обнаженные тела в дорогом отеле города под сиянием теплого света ароматизированных свечей, занимающиеся любовью. Теплая картина пламенных оттенков сменилась на белые больничные палаты роддома, где Алекс дрожащими руками держит новорожденного. Другая фотография — первые шаги, снимаемые на видеокамеру отцом, знаменательное событие происходит в изумрудном парке. Затем кадры школьных дней, и как сам Фитцжеральд старший проверяет отметки младшего в семье. Первый футбол, первая рыбалка, походы в лес, студенческие годы, поездка в Европу, он знакомит свою любовь с родителями, его свадьба, их первенец… Кадр за кадрами, слайд за слайдем девочка видела жизнь родителей… Завершением истории в фотографиях была картина смерти. Но она не была мучительной, не была болезненной… Смерть изображалась, как счастливый исход. Могильные надгробья Милены и Алекса Фитцжеральдов располагались рядом друг с другом. Осенний день с ярким солнцем и безмятежным небом. С печалью в лицах, с накопившимися на глазах слезами стояла их семья: уже повзрослевший сын с сединой на волосах, его красавица жена, их дети и первый внук, которого они назвали в честь деда Алексом… Это была солнечная печаль… Детектив в своих представлениях не показал ни войн, ни измен, не ссор, ничего плохого. В последние моменты сознания, умирающий человек забывает все нехорошее и прокручивает только счастливые моменты. А легче всего вспоминаются эти кадры в окружении своих близких.