Аллен Эскенс - Жизнь, которую мы потеряли

– Вы тогда учились в десятом классе, да? – спросила Лайла.

– Угу. Мне, как и Дэнни, пришлось пойти в школу на год позже. Я получил водительские права в августе, когда мне стукнуло шестнадцать.

– Угон машины? – удивился я. – Кристал из-за этого переживала?

– Нет, все обернулось гораздо хуже. – Фишер еще раз тяжело вздохнул. – Как я уже говорил, водительские права я получил только месяц назад, и мне еще не приходилось водить такую мощную машину. И я, само собой, гнал от светофора до светофора. Мы вовсю отрывались, пока… – Он допил скотч, слизав повисшие на губах капли. – Я летел по Сентрал-авеню со скоростью примерно семьдесят миль в час… Господи, каким же я был идиотом! Лопнула шина. Я попытался удержаться, но мы выехали на встречную полосу и врезались в другую машину – припаркованный перед гастрономом полицейский патрульный автомобиль, правда пустой. Уже позже я прочел в газетах, что полицейские находились в подсобке гастронома, где расследовали кражу со взломом, поэтому они понятия не имели, кто врезался в их автомобиль.

– А кто-нибудь из вас пострадал? – поинтересовалась Лайла.

– Мы ехали непристегнутые, – сказал Эндрю. – И здорово расшиблись. Я ударился грудью о руль, а Кристал врезалась лицом в панель управления. Она разбила очки…

– Очки? – переспросил я. – Разве Кристал носила очки? Я видел фотографии с процесса. На фото она была без очков.

– Обычно она носила контактные линзы. Но иногда у нее воспалялись глаза, и тогда вместо контактных линз она надевала очки. Именно из-за этого она и распсиховалась. Во время аварии из оправы выскочило стекло. Но мы обнаружили это только потом. Кристал подняла с пола очки, и мы кинулись бежать во весь опор. А когда обнаружили, что в оправе нет одного стекла, возвращаться назад было поздно. До моей машины мы добирались не меньше часа. У меня возникла идея разбить окно в офисе на автостоянке, чтобы создать впечатление, будто вломившийся в офис грабитель взял ключи от «понтиака». На следующий день об этой истории уже рассказывали по радио и телику. Дело оказалось серьезным, поскольку мы повредили полицейскую машину.

– Так, значит, вот почему Кристал была на взводе, – сказал я. – Кстати, а копы нашли стекло от ее очков?

– Не совсем так. Кристал спрятала сломанные очки. Мы собирались заказать ей новые. Оставалось только подобрать похожую оправу. Но в тот день, в день рождения моей мамы, Кристал позвонила мне, чтобы сказать, что очки пропали. По ее мнению, кто-то явно нашел доказательство того, что мы украли машину, повредили полицейский автомобиль и сдриснули. Вот почему она так психовала.

– А где она спрятала разбитые очки? Дома? В школе?

– Если честно, не знаю. Она не говорила. После этого случая она сильно изменилась. Стала другой. Отстраненной и очень печальной. И ей, похоже, больше не хотелось со мной общаться. – Он замолчал, ожидая, когда эмоции перестанут теснить грудь. – Но я все понял только тогда, когда услышал заключительное слово прокурора, услышал отрывки из ее дневника, где она писала, что была… была… ну вы сами знаете.

– И вы никому не сказали, что ее дневник был неверно истолкован? – спросила Лайла.

– Нет. – Эндрю стыдливо опустил глаза.

– Но почему вы не сообщили его адвокату? – удивился я.

– Этот хрен моржовый вывалял мое имя в грязи. Да я скорее плюнул бы в его наглую рожу, чем стал бы с ним хоть о чем-то говорить. Вам трудно представить, каково это – открывать газету и видеть, как адвокат со стороны защиты обвиняет вас в том, что вы изнасиловали и убили свою подружку. Мне пришлось пройти курс психотерапии из-за этого ублюдка. А кроме того, в старших классах я отличился в трех видах спорта. И в результате получил бейсбольную стипендию в Университете штата Миннесота в Манкейто. Если бы я рассказал о том, что мы угнали машину, меня бы арестовали, исключили из школы, выкинули из спорта. Я бы все потерял. Ведь эта история и так здорово мне нагадила.

– Значит, нагадила, да?! – Я больше не мог сдерживать гнев. – Давайте расставим точки над «i». Чтобы не лишиться фирменной бейсбольной куртки, вы позволили ввести в заблуждение жюри присяжных.

– Против того парня Айверсона была собрана целая гора доказательств, – ответил Фишер. – Ну и что с того, если они не так истолковали дневник? С какого перепугу я должен был ради него рисковать своей задницей?! Ведь он убил мою девушку… Разве нет?

Эндрю переводил взгляд с меня на Лайлу в ожидании ответа. Но ни один из нас не проронил ни слова. Мы смотрели, как он стоит, словно язык проглотив. Мы ждали, когда его слова эхом отразятся от стен и постучат ему по плечу, как сердце-обличитель в рассказе Эдгара По. Мы с Лайлой упрямо молчали и ждали до тех пор, пока наконец Эндрю Фишер не сказал, по-прежнему не поднимая на нас глаз: