Леонид Словин - ЧП в вагоне 7270

— Чайку будете? — спросила из большого коридора Кладовщикова.

Никто ей не ответил.

— Я виноват! — повторил Ольшонок.

Антон не понял:

— В каком смысле?

— В любом.

— Конечно, ты! — отозвалась через незакрытую дверь Кладовщикова. Она возилась в кухонном узле с самоваром. — Кто ж еще!

— Не надо было соваться — узнавать про аккредитивы! — Ольшонок неожиданно сильно, неловко ударил себя в грудь. — Никто меня не спрашивал, не тянул за язык! Ну уехал бы Вайдис без них, решил бы, что потерял где-нибудь по дороге! — Он махнул рукой в сторону сидевшего против Денисова экономиста. — Бог с вами! Разбирайтесь с Косовым как хотите! Мие-то что?!

Никто не ответил.

— …Словно больше всех надо! — Ольшонок продолжал терзаться запоздалыми упреками. — Говорю Ричарду: «Проверьте аккредитивы перед тем, как уходите. Все ли цело?» — Он обернулся к Вайдису. — Так?

Вайдис поднял два черных, близко расположенных к носу зрачка, посмотрел выжидающе.

— Правильно, — подтвердил он, подумав.

— Ричард по карманам похлопал себя… Для видимости! Даже не поглядел! «Все в порядке, командир! Нет проблем!» Такая беспечность! Видно, легко достаются! Погорбил бы в почтовом вагоне!..

Он покрутил головой, заросший, угловатый, полный необузданной медвежьей силы.

— Все-таки я заставил его достать бумажник! Вот оно — упрямство ослиное! Вайдис руками: «Ах! Нет аккредитивов! Что делать?!» — «Ах, нет?!» Говорю Салову: «Закрой дверь! Будем искать! Никто из вагона не выйдет, пока не найдем!»

— Косов к тому времени еще не вернулся? — спросил Сабодаш.

— Нет! Потом Косов пришел… Я объяснил, в чем дело. Он мигает: «Выйди в тамбур!» — «Тебе, — говорит, — больше всех надо? Ричард хочет уйти — пусть идет!» — Ольшонок нелепо задергал руками — был он начисто лишен пластики жеста. — «Нет, — говорю, — уволь! Нет и еще раз нет! Я начальник вагона! Дело подсудное, Вайдис в милицию пойдет! Все равно начнется следствие!» — «Не пойдет…» — «Ты почему знаешь?!» — «Вижу. Рыльце-то у него в пушку…»

Вайдис сидел молча, он никак не прореагировал на оскорбительный намек.

— …Обыскали весь вагон! Не было места, куда бы не заглянули! В каждую щелочку! С Косова я глаз не спускал. Боялся — порвет или выбросит…

— Но почему такая уверенность, что аккредитивы у Косова! — перебил Антон. — Он уходил из вагона! Мог отправить письмом с ближайшей почты! На худой конец, припрятать! Любой жулик бы так сделал!

— Вот как?! — усмехнулся Ольшонок. Он упер руки в бока, торжествующе оглядел всех. — Почему же тогда Косов отказался дать себя обыскать?!

— Отказался?!

— В том-то и дело!

Денисов мельком взглянул на Вайдиса — тот молчал, хотя наверняка мог бы внести ясность.

Внимательно наблюдая за почтовиками, Денисов мог продолжить диалог с воображаемым собеседником:

«Дело, видимо, обстояло так, — Денисов решил разложить все по полочкам. — В четверг, по прибытии в Москву, Вайдис не поехал ни в «Останкино», ни в «Турист», ни в «Загорье», ни в одну из других гостиниц, где могли оказаться свободные места. Он поехал в Ржаково, домой к Косову. Почтовик должен был давно вернуться из поездки…»

«Допустим».

«Дома Косова не оказалось, теща не предложила войти. Вайдис постоял, выбросил сломанную сигарету «БТ», которую я видел у крыльца… Для дела это не существенно, но я объясняю, почему подумал о Вайдисе».

«Это тоже ясно».

«Тогда Вайдис поехал на вокзал. Здесь он узнал, что ввиду заносов разгрузка почтово-багажного задерживается. Ему указали место стоянки вагона на парке. Вайдис сначала положил деньги на аккредитивы — во избежание всякого рода случайностей, лишь после этого рискнул идти к вагону…»

«Логично… Но почему он сначала оказался в парикмахерской? Как мыслишь? — «Мыслить» было любимым словечком начальника отдела. — Боялся попасть Косову на глаза небритым?»

По дороге в парк отстоя поездов на Белорусской и на обратном пути Денисов тоже поломал над этим голову.

«Вайдис и Косов знали друг друга заочно — не в лицо! Поэтому Вайдис избегал объяснения на людях. Помог случай: увидев выходившую из вагона проводницу, Вайдис пошел за нею. Они познакомились. Потом с помощью Кладовщиковой он вошел в вагон как человек, оказавшийся без крыши…»

У него слипались веки. Денисов прервал диалог, с трудом открыл глаза.

— Кричу Косову: «Покажи карманы!» — Ольшонок, рассказывая, громко скрежетал зубами. — И началось! Схватил его! Кладовщикова бросилась между нами! И ей досталось…