Мишель Бюсси - Помнишь ли ты, Анаис? [сборник]

Неужто вещи блекнут со временем, как краски? – подумал Говен, ощутив прилив вдохновения.

– У вас мило, – сказал он, оглядываясь.

Диана-Перль решила, что пора вмешаться. Эту романтическую жемчужину отыскал в интернете муж, но всю практическую сторону она взяла на себя. Говена вечно обводили вокруг пальца. Он ведь не от мира сего, достаточно почитать его электронную почту!

– Мадам Лефевр нет дома?

– Э-э…

– Дело в том, что все детали я обговорила с ней.

– Она… Она вышла. Скоро будет.

Диана-Перль употребила слово «детали», но это было преуменьшением. Она держала в голове целый список требований, внесенных по ее настоянию в контракт. Постельное белье, доступ к стиральной машине и инструкция к ней, одеяла, сушилка, пароль к интернету для Говена…

Они так и стояли в коридоре в ожидании мадам Лефевр, не зная, появится она через две секунды или через два часа.

– Может, покажете нам дом, пока ее нет?

– Э-э… да.

Экскурсия затянулась. Лефевр путался, бесконечно отвлекался на технические подробности, в которых разбирался. Через сколько минут выключается свет на лестнице, как запирается дверь, какие половицы скрипят, какие ручки заедают, как работает микроволновка и ненужный в это время года кондиционер, как отрегулировать душ. Диана-Перль засыпала его конкретными вопросами, на которые он неизменно отвечал: «Моя жена вам объяснит».

Диана-Перль пожимала плечами, уже слегка раздраженная неведением хозяина и насмешливой улыбкой Говена.

Вот и комната, наконец-то…

По образу и подобию всего дома прелесть ее состояла в неуловимом налете прожитых лет – слегка выгоревшие обои, потускневшие панели, шаткое равновесие балдахина над кроватью… все будто специально для старых супругов.

Глаза у Говена загорелись при виде широченной кровати с толстым матрасом и белоснежным кружевным подзором. А Диана-Перль, наскоро проверив, чистые ли простыни, повернулась к балдахину спиной и залюбовалась великолепным нормандским шкафом, занимавшим половину стены.

– Какая роскошь! – восторженно ахнула она.

Шедевр краснодеревщика! Дверцы и карниз этого произведения искусства были изукрашены резьбой, и не какими-нибудь классическими корзинами фруктов, снопами пшеницы и букетами цветов, а целыми вереницами животных, от буколических – бабочки, голубки, ягнята – до самых диковинных – единорог, сова, лисица, змея. Тонкость работы поразила Диану-Перль. Она любила старину, вечно таскала Говена то в антикварные лавки Лувра, то на блошиный рынок в Ванве, но никогда еще ей не попадалось такой коллекционной вещи.

Она хотела было коснуться резьбы, но Лефевр молниеносно, с каким-то почти священным ужасом перехватил ее руку:

– О нет, мадам! Пожалуйста, только не шкаф.

Диана-Перль удивленно захлопала глазами.

– Он здесь исключительно для декора. – Лефевра вдруг как прорвало. – Это семейная реликвия, он для нас большая ценность. Мой дед спасал этот шкаф под бомбежкой в 1943-м, когда от попадания снаряда особняк запылал. Ему это стоило трех пальцев, они совсем обгорели, и их пришлось ампутировать. А до этого шкаф пережил оккупацию 1870-го, тогда усадьбу реквизировали пруссаки. Рассказывают, что во время Великой французской революции граф Одибер де Люссан, позже продавший свой замок нашему предку, спрятался в этом шкафу в ночь на 4 августа и просидел там одиннадцать дней.

Говена история интересовала куда больше столярного искусства. Он подошел к шкафу и протянул руку к деревянным скульптурам. Но Лефевр помешал и ему:

– Нет! Не трогайте! Ни в коем случае! Дверцы держатся на честном слове. Петли, замки, шарниры – все расшатано. Если попытаетесь его открыть, он сложится как карточный домик.

Диана-Перль и Говен посмотрели на него с недоумением. А хозяин не унимался, тон его стал менторским, почти угрожающим:

– В вашем распоряжении весь дом, вся усадьба, все этажи до чердака, сады, угодья, гуляйте, отдыхайте, где вам вздумается, об одном только прошу: не трогайте этот шкаф! Вы меня поняли? Он представляет для нас огромную ценность, так что смотрите на него, любуйтесь сколько угодно. Только не трогайте!

– Хорошо, – покладисто согласился Говен. – Мы будем паиньками. Обещаем!

Он вновь с вожделением покосился на балдахин. Жена смотрела в ту же сторону… но настроена была опять скорее прагматично, чем романтично.

– А что насчет белья? – спросила Диана-Перль. – Я договорилась с вашей женой, что мы будем сами прибирать дом и менять простыни и полотенца, а грязные оставлять за дверью. Я не очень люблю, когда вторгаются в наше личное пространство, понимаете? Мадам Лефевр была согласна.