Мишель Бюсси - Помнишь ли ты, Анаис? [сборник]

– Можно предположить, – продолжает Анжело, – что после смерти Анаис Обер в 1871 году Меленг кое-что открыл великому писателю.

Я до боли в глазах всматриваюсь в фотографию. В лицо каждого ребенка. И вдруг – так всплывают порой образы из подсознания – мне открывается истина.

Господи, не может быть!

Это очевидно, но… невероятно, немыслимо. Я все понимаю в долю секунды. Вскочив, распахиваю окно. Анаис смирно сидит в саду, погруженная в созерцание, – это не свойственно трехлетним детям, но естественно для нее, так естественно, что я этого просто не замечаю. Анаис заворожил сказочной красоты вид на скалы. Ее губы тихонько шевелятся, будто шепчут слова, магия которых понятна ей одной.

Снова опускаю глаза на снимок 1882 года.

Прямо перед Виктором Гюго, этаким патриархом, массивным и бородатым, стоит маленькая девочка лет трех. Кажется, что она держит за руку дедушку.

Это не иллюзия. Девочка на фотографии – близнец Анаис! Моей Анаис, которая сидит в саду и смотрит на море и скалы.

– Жанна, – тихо говорит Анжело. – Ее звали Жанна. Ей было чуть больше трех лет, когда она впервые встретилась со своим дедом Виктором Гюго. Ее бабушка Анаис Обер умерла за несколько лет до ее рождения.

Анжело долго молчит. Сглатывает, дернув кадыком, и продолжает:

– Жанна была моей бабушкой. Я хорошо ее помню, она скончалась в «нижнем доме» на улице Виктора Гюго в апреле 1969 года. Вы уже поняли, Ариана, что потомки Виктора Гюго и Анаис Обер до сих пор живут в деревне. Никуда не хочется уезжать, когда вокруг такая красота, особенно если поэзия и искусство у вас в крови. А кто уезжает, тот непременно вернется. Еще раз простите меня, я не хотел, чтобы вы догадались слишком быстро. Знаете, Ариана, не весь наш род унаследовал артистические гены. Мне, например, ничего не досталось. Зато нашей маленькой Анаис… Боже, какой талант! Намного, намного одареннее Рюи. А ведь мы бесконечно гордились сыном, когда он был в ее возрасте, о, как мы были уверены в его гениальности! Поди знай, Ариана, какую роль здесь играет наследственность, а какую – то, как мы смотрим на наших детей, как вы будете смотреть на вашу малышку Анаис теперь, когда знаете, кто ее предок.

Анжело подходит ко мне и крепко обнимает. Тепло окутывает меня, словно дарованное наконец счастье.

– Добро пожаловать в семью, Ариана.

Вёль-ле-Роз, 1 мая 2016

«Чердак Анаис» открылся 1 мая 2016 года.

Солнечный праздничный уик-энд, первый по-настоящему погожий день в Нормандии. С раннего утра я с изумлением наблюдаю, как пустые улочки Вёля постепенно заполняются сотнями, тысячами гостей, – словно нарциссы расцвели в одну ночь на поляне или лесные звери все разом вышли из зимней спячки. Стоянки переполнены, дети бегают от Пюшё до Елисейских Полей, пуская по Вёли кораблики. Море отступает насколько хватает глаз, словно хочет порадовать семьи, которые уходят босиком далеко-далеко по мокрому песку; улица Виктора Гюго стала пешеходной, разве проедешь сквозь толпу восхищенных приезжих? Террасы, блинчики, вафли. Опытная Клер наняла двух помощников, и очередь перед ее блинной неуклонно растет. Везде полно народу, и у меня тоже.

Приезжие удивляются. Смотри-ка, новая вывеска! Вёль – деревня завсегдатаев.

Они все прибывают, и «Чердак Анаис» не пустует. За несколько часов я продала десятки вещиц и уже получила кругленькую прибыль, совсем неплохую для начала. А комплименты гостей окончательно меня успокоили.

Анаис играет в продавщицу. Сияет улыбкой, дает советы, тянет покупателей за рукав, чтобы показать то, что ей нравится. У нее не только писательский гений в крови, но еще и обаяние, такт, коммерческая жилка.

Анжело и Элиза, разумеется, тоже зашли.

Явился даже Жильбер Мартино – единственное угрюмое лицо в веселой толпе, – притворяясь, будто смотрит больше на безупречно оборудованный магазин, дело его рук, чем на мои товары. На восторженную толпу строитель косится недоверчиво.

Я так и слышу, как он бормочет себе под нос, рассматривая потолочные балки: «Они любое барахло купят, парижане эти, с жиру бесятся!»

Красавчик лет тридцати в обуженных полотняных брюках и накинутом на плечи небесно-голубом кашемировом свитере получает пылкий поцелуй от своей спутницы, худенькой блондиночки в коротком платье, со свежей стрижкой каре: он только что купил у меня черепашку, нарисованную на дощечке от старого ставня. За шестьдесят девять евро!

Мартино наблюдает за этой сценой с явным подозрением.