Артур Строгов - Правозащитник

— Это сироты, я им подыщу семью.

— Каким ты стал заботливым… Еще не так давно ты проповедовал другой образ жизни, — в голосе Елены звучал явный сарказм.

— Не будем об этом. Ладно, а свадебное путешествие? Куда бы ты хотела поехать? — Белосельский попытался изменить тему разговора.

— Париж, мечта любой невесты… — отвечала Елена.

— Значит — решено!

— Да, я согласна, — улыбнулась Елена, — это будет замечательно… Приятно, когда все решает мужчина. Марина придет на нашу свадьбу? Твоя сестра тебя очень любит, несмотря на прошлое.

— Да, это так… Но мы помирились.

— Это главное… И все-таки меня беспокоят некоторые вещи.

— Какие же?

— Мой дорогой, — произнесла Елена с интимной ноткой в голосе, коснувшись его руки, — мне все-таки хочется выяснить твое подлинное отношение ко мне.

— Ты говоришь о чувствах? О них ты знаешь.

— Это так, но я говорю сейчас и о твоих поступках. Эта поездка в Б***, в страну, где идет война… бессмысленный риск.

— Ты забываешь — я выполнял свою миссию.

— Эти слова меня очень настораживают… миссия, миссия… ты только и твердишь о ней, а между тем я порой не знаю, о чем идет речь, и удивляюсь твоим внезапным отъездам; сейчас ты со мной сидишь и спокойно беседуешь, а потом внезапно срываешься с места и бежишь неизвестно куда…

— Повторяю еще раз: нет ничего важнее моей миссии.

— Все это… несколько странно… Мы никогда не говорили об этом, но мне кажется, перед тем как я выйду за тебя замуж, я должна знать некоторые вещи о тебе. Подробности той аварии не разглашались, но между тем я вижу, что все гораздо серьезнее, чем я предполагала…

Белосельский задумался и откинулся на спинку стула. Наконец он поднял голову и почти надменно взглянул на свою будущую жену.

— Хорошо, я скажу тебе кое-что… Да, я изменился, но ведь это не тайна. Того человека, что ты знала раньше, больше нет. Та авария не просто изменила мою жизнь, мои мировоззрения, но и мою сущность. Я приобрел некоторые способности, которых у меня раньше не было. Впрочем, я знаю, о чем ты беспокоишься. Я совершенно здоров, если ты на это намекаешь. Здоровее, чем когда бы то ни было. И в плане бизнеса все будет более чем успешно. Я стану миллиардером, буду заниматься нефтью. Кроме того создам… Подробности некоторых вещей тебе не особо должны быть интересны.

— Спасибо, что меня успокоил, но тем не менее у меня есть свой взгляд на вещи.

— Не нужно сомневаться, прошу тебя.

Она взглянула в его ясные глаза и поверила. Взгляд Алексея обладал удивительной притягательной силой, в которой невозможно сомневаться.

— Я верю тебе.

— Для меня это очень важно.

Слова эти потонули в заунывной фоновой музыке ресторана.

Для всякой девушки, только что вышедшей замуж, свадебное путешествие имеет особый смысл, особое очарование, воспоминание о котором остается на всю жизнь. Елена, по характеру достаточно холодная, прагматичная девушка, тем не менее переживала эмоциональный подъем. Алексея она считала своей собственностью, его отношение к ней — поцелуи, клятвы, — воспринимала как само собой разумеющееся, как еще один зубец золотой короны, которая уже украшала ее голову. И теперь ей хотелось увидеть Париж, колыбель Франции, место, где столько людей обрели счастье и, наоборот, утратили надежды.

После достаточно скромной церемонии (так настоял Белосельский) и довольно короткого пребывания за праздничным столом, полным прожорливых гостей, молодожены сели в черный лимузин, который покатил на бешеной скорости в аэропорт ***.

— Кстати, — заметила Елена, стараясь высвободиться из объятий молодого человека, — я надеюсь, хоть за границей мы останемся наедине? Твой «одноглазый циклоп» не будет нам мешать?

— У Виталия оба глаза, хотя он и несколько близорук.

Елена засмеялась.

Белосельский откинул голову на спинку сиденья.

— Виталий не циклоп, он человек. И я тебя прошу говорить о нем уважительно. Он теперь неотделим от меня.

— Значит, он будем третьим лишним. Мне он не нравится. Поэтому ты прикажешь ему остаться в Москве.

— Это исключено!

Елена гневно отвернулась, давая понять, что готова рассердиться.

— Он заботится о нашей безопасности. Особенно теперь…

— Почему? Значит, я опять буду под надзором?

Белосельский промолчал. У Елены все-таки испортилось настроение. И даже в самолете она еще обижалась, бросая гневные взгляды на мужа. Но затем, когда аэробус подобно гигантской птице оторвался от земли, она прижалась грудью к Алексею и обвила его за шею руками.