Михаил Шторм - Во власти Бермудского треугольника

Быков забегал по каюте, открывая шкафы и выдвигая ящики. Неужели так и не найдется ничего подходящего?

«На стену смотри, — велел внутренний голос. — Не туда. Сюда, где маски развешаны».

Быков посмотрел и увидел. В следующую секунду он уже срывал со стены короткое африканское копье с широким наконечником, прочно насаженным на древко. Называлось оно ассегай и как нельзя лучше подходило для намеченной задачи.

Приблизившись к окну, Быков помедлил. Несмотря на смертельную опасность, ему хотелось кое-что понять, прежде чем он начал действовать. Так все-таки внутренний голос дал ему подсказку или внешний? И как вышло, что про рамы он вспомнил только после того, как вздумал просить подсказку свыше?

— Спасибо тебе, — прошептал Быков. И добавил на выдохе: — Господи.

И только тогда приступил к работе. Поддевая пластиковую накладку и выковыривая раму из основания, он предусмотрительно держал копье как можно ближе к наконечнику. Несмотря на то, что рычаг получился коротковатый, дело шло на лад. Очень скоро рама со скрипом сдвинулась и перекосилась сверху. Придвинув стол, Быков взгромоздился на него и заработал с удвоенной силой, налегая на копье всем весом и уже не опасаясь за древко.

Он едва успел спрыгнуть, когда стеклопакет с грохотом обрушился на столешницу. Находись там ноги Быкова, его операция по самоспасению могла бы закончиться плачевно. Но словно кто-то руководил его, направляя вовремя в нужном направлении. Сбросив стеклянную плиту, чтобы не поскользнуться, Быков выбрался на галерею, протянувшуюся вдоль борта. Воды здесь было по грудь, а волны то и дело накрывали с головой.

Весь облепленный вездесущими водорослями, словно какое-то морское чудище, Быков стал карабкаться на верхнюю палубу прямо по стене, где удачно находились выступы для ног и рук. Путь к трапу в глубокой бурлящей воде мог занять слишком много времени.

— Лиззи! — кричал Быков во все горло. — Лиз, ты где? Отзовись! Слышишь меня?

Минуту или две ответа не было, и он с ужасом решил, что бандиты убили не только Пруденс, но и Лиззи. Когда ее слабый голос прозвучал сверху, у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло от радости.

Пробежав по незатопленной галерее, он поднялся бегом и увидел Лиззи, прикованную наручниками к опоре капитанского мостика. Рядом с ней полусидела мертвая Пруденс, удерживаемая от падения цепью, протянувшуюся от запястья вверх. В ее виске темнело аккуратное пулевое отверстие.

— Дима! — воскликнула Лиззи, смеясь и плача одновременно. — Дима, милый! Я знала, знала!

— Все в порядке, все в порядке, — бормотал Быков. — Сейчас я тебя отцеплю.

— Мы погружаемся так быстро. Я слышала, что на месте затонувшего корабля образуется страшная воронка, которая засасывает все, что находится рядом.

— Не засосет. Мы успеем. Нужно только сообразить, как расстегнуть браслет…

Быков завертел головой, наполняясь тихим ужасом от предчувствия, что это, последнее, испытание может стать роковым.

— Где остальные? — насторожилась Лиззи. — Может, позовешь их на помощь?

— Их теперь не дозовешься, — обронил Быков.

— Значит…

Она не договорила.

— Всех троих, — ответил он на вопрос, повисший в воздухе.

Бурлящие звуки снизу становились все громче, а над поверхностью возвышалось уже только две палубы.

— Подонки! — всхлипнула Лиззи. — Я думала, что видела в своей жизни подонков, но эти двое… эти…

— Ножовка, — бормотал Быков. — Да, ножовка. Но где ее взять?

Он сорвался с места и забегал из стороны в сторону, охваченный паникой, лишающей его способности рассуждать трезво. Заразившись его состоянием, Лиззи задергалась, как собака на привязи. Боль в закованной руке заставила ее опомниться.

— Дима! — крикнула она. — Дима!

— Что? — спросил он, подбегая.

Его одежда совершенно промокла от пота и соленых брызг, образовавших шатер над тонущим судном.

— Скрепка, — сказала ему Лиззи.

— Какая скрепка?

— С их помощью открывают наручники. Я часто в кино видела. Вставляешь скрепку в замок и поворачиваешь. Или что-нибудь похожее…

Не дослушав Быков убежал и вернулся с набором разных мелких острых предметов, которые деловито разложил на палубе у ног Лиззи.

— Не надо, — сказала она, бросив туда же пустые наручники.

Он поднял голову:

— Как тебе это удалось?

— Пока ты бегал, я вспомнила про заколку в волосах, — пояснила Лиззи. — Правда, теперь прическа растрепалась…

Он встал, обнял ее и сказал, что у нее самая лучшая прическа на свете, а потом коротко приказал: