Михаил Шторм - Во власти Бермудского треугольника

— Но если электромагнитные волны столь сильны, то они не могут не воздействовать на человеческую психику, — заключил Алан.

— Отсюда и все наши кошмары, — понимающе кивнула Морин Остин. — Вот что, друзья, похоже, мы недооценили опасность. Нужно прекращать эксперимент, пока не случилась беда.

— Я сыта по горло всеми этими галлюцинациями, поддержала ее Марта. — К счастью, когда связь еще только начинала барахлить, я сумела связаться с… — Она замялась, бросив быстрый взгляд на Быкова. — Связаться с одним знакомым. Он полковник ВВС. Его самолеты дежурят на авианосце неподалеку… Не спрашивайте подробности, я подозреваю, что это военная тайна.

«Не такая уж тайна, — подумал Быков. — Он твой любовник, этот полковник. И сейчас все глядят на меня как на рогоносца, потому что считают твоим женихом. Дурацкая ситуация».

— За нами вышлют авианосец? — с надеждой спросила миссис Салливан.

— Нет, и «Харриеры» тоже не прилетят, — заверила ее Марта. — Но зато прилетит Майкл… Я хотела сказать, полковник. — Она снова взглянула на Быкова, чем-то напоминая при этом нашкодившую кошку, холеную, породистую, но с натурой, оставляющей желать лучшего. — Да, полковник. Он обещал лично прилететь на вертолете, чтобы забрать меня отсюда…

— Ты тоже отбываешь, Дима? — поинтересовался Рой, щуря свои ковбойские глаза.

Все взгляды скрестились на порозовевшем Быкове.

— Нет, — лаконично ответил он.

Не объяснять же собравшимся, что для него это такая же новость, как и для остальных.

— Военные вертолеты не бывают маленькими, — продолжала Марта, спеша опустить щекотливые подробности. — Так что, полагаю, яхту смогут покинуть все желающие.

В кают-компании поднялся шум, а Быков, чтобы не встречаться глазами с поглядывающей на него Лиззи, вышел и остановился возле поручней. Синие облака на горизонте возвышались, как горная гряда с вертикальными пиками и пологими холмами. Вода там была темно-синей, почти фиолетовой, а чем ближе к яхте, тем светлее и голубее, пока опять не становилась темной, но уже не синей, а зеленой. Ни птиц, ни рыб видно не было, только вода, вода и снова вода. Снимать было абсолютно нечего.

«Какого черта я здесь делаю?» — спросил себя Быков.

Вместо ответа перед его внутренним взором предстал образ Лиззи Шеннон.

Как ни удивительно, ночь прошла без эксцессов. Утром Саша Коротич посетил завтрак и выступил с небольшой речью. Он сказал, что в равной степени уважает мнение как тех, кто стремится покинуть экспедицию, так и тех, кто готов продолжить плавание.

— Но лично я бы не торопился с выводами, — сказал он, подводя черту. — Насколько мне известно, сегодня на корабле было спокойно. Вероятно, мы вышли из какой-то неблагоприятной зоны.

— Но техника по-прежнему не работает, — напомнили ему.

— Что ж, придется вам вспоминать, как работали ваши коллеги до появления компьютеров, — улыбнулся Коротич. — Ручками и карандашами.

— А сообщения на землю голубями будем отправлять? — ехидно поинтересовалась Пруденс.

— Нет, зачем же. Вы сможете использовать свои тексты. Когда мы вернемся на Багамы.

В словах Коротича был резон, но ничего похожего на энтузиазм они не вызвали. Две трети путешественников только и ждали возможности улизнуть с «Оушн Глори». Похоже, уже пережитого им хватило с лихвой, и новых впечатлений они не хотели. Коротича это явно злило, хотя он старался, чтобы его взгляд и тон сохраняли обычную благожелательность.

Всю первую половину дня Быков бесцельно шатался по палубам, чтобы не сидеть в каюте с Мартой. Его раздражала ее манера валяться на кровати в чем мать родила, пялясь в потолок или дремля. Пусть дожидается своего бравого полковника одна. Мысленно Быков с ней уже попрощался.

Погода заметно портилась. Все началось с маленького облачка, заслонившего солнце, стоящее в зените. Оно походило на комок ваты и поначалу не привлекало ничьего внимания. Потом Быков заметил, что облачко умудряется постоянно занимать такое положение, что закрывает солнечный свет.

В мире стало сумрачно и неуютно. Океан сменил окраску с синей на зеленую, а потом посерел, как небосвод, по которому теперь расползлась сплошная облачная пелена. Потом поднялся ветер, и волны с готовностью заплясали на океанской поверхности. Пока что они не набрали силу, словно решая, в какую сторону им дружно покатиться, но в посвежевшем воздухе отчетливо запахло штормом.