Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Бабушка не могла этого видеть, так как окна комнат сестер выходили на черный вход дома, т. е. на другую сторону. Видимо, «А.В.» считала, что актриса, столь уставшая после недельных съемок и трех недель репетиций, легла отдыхать. Что же делает Саня, «А.В.» не шибко интересовало.

— Вы считаете, что «А.В.», действительно ничего не знала, о ночных похождениях Алисы. Мне казалось, что она следит за каждым ее шагом.

— Алиса неплохо знала свою любимую grandmother. Саня же боялась и ту и другую, — Филиппок глотнул из термоса кофе, — Это невозможно пить. Абсолютная бурда.

Через полчаса мы вышли из теплого помещения, сытые и сонные.

— Я в таком состоянии и километра не проеду, — я показала на сонные глаза и на расслабленное тело. Но любопытство мое от усталости не уменьшилось. — Так куда же бегала Алиса? На свидание?

— Не знаю, — пожал плечами следователь. — Я пытался найти следы и зацепки. Тамара говорила, что сколько раз она не пыталась подловить беглянку, она не слышала ни голосов, ни звука машины. Вера Николаевна слышала об этом первый раз. То ли лжет, то ли правда не в курсе.

— Тогда, почему мы не ищем в Москве, прёмся, черт знает, куда? — мы сидели в машине и курили.

— Сначала, давайте решим, где будем ночевать. — Филиппок стал крутить головой, потом вышел из машины, вернулся и развернул карту. — Неподалеку отсюда есть частная гостиница. Поедем туда.

— Это вы в карте обнаружили? Я тоже сунула нос в атлас, но ничего не обнаружила.

— Нет, я вспомнил. Давайте меняться местами. Я поведу. Вы все равно не знаете, куда ехать.

— Я поняла — это конспиративная квартира. Я угадала?

— Почти. Какая вам разница? Там тепло и уютно. Это я вам гарантирую.

Как только Филиппок сел за руль он перестал общаться со мной и вообще не слышал меня, — я понимала, что дорога тяжелая, но меня буквально распирало от вопросов. Так как сейчас я не получу ответов от следователя, я стала прикидывать сама. Я вспомнила очень давнишний разговор на репетиции, когда Алиса предупредила Саню, что сегодня после съемок как обычно. Естественно, я не обратила внимания на переговоры сестер. Тут же я вспомнила, что после тихой беседы Дашковых, Саня подошла к Солодову и сообщила, что сегодня Алису повезет она. Мол, та плохо себя чувствует и поедет к врачу. Сергей удивился, почему ни он? Саня раздраженно объясняла, что они сестры и имеют право на собственное время без посторонних. Мужчина резко отвернулся и, бубня, что он не слуга, а близкий друг. Всегда он нужен, а сегодня внезапно нет. Он шел и шептал, что все равно узнает, куда сестрички отправятся. Тогда я не обратила на мелкие ссоры никакого внимания. И сама устала, и понимала, что после тяжелой программы все немного раздражены. Теперь не спросишь ни у кого.

Маленькая гостиница на восемь номеров чистенькая и приятная, притаилась за большими деревьями какого-то бульвара. Сама я безусловно не нашла бы домик. Мое счастья от того, что ночлег и удобная кровать близки были несравнимы с глубокими размышлениями по поводу судьбы Дашковых.

Утро наступило очень быстро. Видимо, как только я добралась до постели, тут же меня сморило. Первой моей мыслью было позвонить домой. Я понимала, что муж в бешенстве, а Варька еще подливает масла в огонь, говоря, что они мне безразличны и в то же время волнуясь за ситуацию.

— Тимоша, — очень осторожно и ласково начала я. — Ты прочел мою записку? Ты не очень на меня обижен? — я затаилась в ожидании того, что Тим пошлет меня к черту.

— Получил, — устало сказал добрый муж, — в его голосе не было гнева и обиды, а только ирония, за которую он всегда прятался, когда не мог изменить ситуацию. — Тебя когда ждать?

— Я думаю дня через четыре. Я вам все приготовила, так что вы не оголодаете и не успеете заметить, что меня нет.

— Я всегда чувствую, когда тебя нет, даже, если ты рядом, а мысли твои далеко. Так что даже лучше, что ты далеко, так понятнее, — философски закончил Тим и, взяв с меня обещание, быть осторожнее и не сильно разочаровываться, если я не достигну желаемого результата.

В девять утра мы спустились в маленькую комнату, которая служила столовой и поели. Я так и не увидела ни одного человека. Вопросов задавать не стала, а пошла греть машину.

Филипп Сергеевич с утра был похож на обиженного ежика. Воротник поднят, шарф замотан по самые уши, а губа обижено оттопырена.

— Сегодня к вечеру мы уже будем в этой проклятой деревне, — продолжал раздражаться спутник.

— Вы же сами затеяли этот вояж, что ж теперь ропщите?