Оксана Обухова - Флаг, барабан и паровоз

Воры перебросились взглядами, которые быстро сосредоточились на Воропаеве.

Иваныч задумчиво выпятил губы и пробурчал, косясь на сына:

– Привел бы ты мне, Антоха, такую невестку, получил бы мое отцовское благословение. Детки б у вас умные народились… Красота! Нестыдно людям показать.

Данной многофункциональной фразой смотрящий не только дал согласие сыщице, но и некоторые нюансы с мордобоем сгладил. Показал окружению, что сынок оплеуху не от какой-то шалавы заработал, а не ответил девушке толковой и достойной.

Евдокия кивнула, определяя, что принимает высказывание смотрящего за ответ, и продолжила:

– Теперь к вопросу о моей подруге. Ангелину вы должны отпустить, и это, Иван Иванович, не сочтите за нахальство, не просьба, а условие. Я не хочу забивать себе голову мыслями о подруге – работа предстоит тяжелая, гектар угодий Муромцев граблями не прочешешь, здесь нужно будет поскрипеть мозгами.

Сыщица вновь сделала паузу. Булькать лишними словами тут ни к чему: извинилась, настояла, аргументы привела. Давая ворам время на размышление, села в кресло напротив смотрящего. Устало помассировала пальцами ноющую переносицу. Веки сощурила – яркая люстра слепила глаза.

Села также потому, что захотела показать, мол, просьба «Выйди, Дуся, нам надо посоветоваться» здесь не прокатит. Игра по-честному должна идти с обеих договаривающихся сторон.

– Твою подругу здесь никто силком не держит, – заговорил Иваныч.

– Не держит. Только охраняет. – Евдокия говорила без малейшей издевки. – Но Ангелину ваш «питерец» так обработал, что без его согласия она шагу не сделает. Дайте Сергею сигнал, пусть нежно разруливает ситуацию и отпускает Ангелину домой.

– А если она не захочет даже нежно? – усмехнулся Воропаев.

– А вы сделайте так, чтоб захотела, – с нажимом выговорила Землероева. – Мы с вами серьезное дело затеваем, а вы тут о какой-то девчонке говорите… Неужели трудно выполнить такую малость? Линка уже не нужна. Я никуда не денусь, работать буду не за страх, а за совесть.

Иваныч поглядел на Стального:

– Оформишь?

– Как два пальца, – кивнул бугай.

– Ангелина должна уехать сегодня, на одиннадцатичасовом поезде. – Евдокия изобразила невеселую усмешку: – Думаю, еще один билет в СВ – обратный – Лина заработала.

Воропаев подтвердил просьбу Землероевой кивком. Стальной двинулся на выход, Дуся крикнула ему вслед:

– Сегодня вечером я жду звонка от Ангелины!

Почувствовав, как расслабляются плечи – первый камень положен, воры готовы на уступки, – Евдокия слегка откинулась на спинку кресла и в упор поглядела на законника.

Так получилось, что, кроме гостьи, Иваныча и, как ни смешно, Семинариста, забившегося в угол на стуле с гнутыми ножками, все продолжали стоять. Темпераментный Моня делал нервные шаги вдоль линии штор, порой бубнил что-то под нос – он явно оставался недоволен всем происходящим. (Но у них с сыщицей давнишнее взаимное недопонимание, мягко выражаясь.) Крученый и горбоносый красавчик стояли рядом плечом к плечу и любовались Дусей. Буравили глазами с интересом разной степени и направленности. Крученый вроде бы взгляд ловил. Но Евдокия намеренно на него не смотрела, делала вид, будто любовник на один день перестал существовать. Горбоносый разглядывал сыщицу как редкую диковинку, но с выражением «Ну-ну, поговори еще немного».

Дуся понимала, что выглядит обнаглевшей до безумия соплей. Она здесь даже не плевок, а невесомая пылинка.

Но удар держала. Главное – Синицыну из города отправить, а там можно и по шее получать! (На сколько еще терпения Воропаева хватит?! Понятно, что он заинтересован больше остальных, но тут главное – не оборзеть совсем и вовремя почуять грань, не перейти. Иначе ничего уже не остановишь.)

– Иван Иванович, – уважительно проговорила Дуся, – какие ваши условия?

– Условия понятные, – хмуро произнес смотрящий. – Здесь Костя прав. – Косой короткий взгляд на бледного и встрепанного портовика. – Информацию Модеста нужно уничтожить. Вредная она. Для всех. Но вот могу ли я быть уверен, девочка, что ты не сделаешь дубликата, не передашь его Муромцам и сама нос туда не сунешь?

– Иван Иванович, на кого я больше похожа – на дуру или на самоубийцу?

– Принято. Ты девочка толковая.

– Добавьте – осторожная, – попросила Землероева.

– Согласен. Теперь о главном. О Коннике. Не считая Кучумая, ты была последней, с кем он разговаривал…

– Последним был убийца, – перебивая, жестко напомнила Землероева.