Оксана Обухова - Флаг, барабан и паровоз

– Да, – хрипло бросил в трубку.

И замолчал.

Евдокия сидела слишком далеко, чтобы расслышать разговор. Конник держал трубку плотно прижатой к уху. Молчал и хмурился. Жевал губами.

Потом закончил разговор не попрощавшись, стиснул телефон неопрятными узловатыми пальцами и задумчиво просвистел куцый обрывок мелодии «У любви как у пташки крылья». Смотрел на запущенный сад через мутное стекло, где виднелась макушка оставшегося на завалинке под окном татуированного мордоворота.

О Евдокии как будто напрочь позабыл.

Не зная, как себя вести, Землероева поскрипела табуретом. Конник перевел взгляд на ерзающую гостью.

– Пошла вон отсюда, – сказал спокойно и членораздельно.

Дуся распахнула глаза – ей только что предложили чаю с пряниками! Откуда же вдруг такая немилость?! Все было чин по чину, к разговору даже не приступали…

– Василь Никитич…

– Вон пошла! – разорался Конник. Завелся с полуоборота, слюной забрызгал: – Чтоб духу твоего в городе не было! Узнаю, что еще раз с Костькой встречалась, ноги вырву!

Евдокия потрясенно смотрела на разбушевавшегося вора.

– Что случилось-то, Василь Никитич? Вы можете мне объяснить?

– Во-о-он! – рявкнул Загребин, в ярости топнул ногой с перевязанным коленом и зашипел от боли: – Ах, су-у-ка… Выметайся отсюда, пока глаза на месте…

Но гостья так опешила, что смотрела на скорчившегося Конника и никак не могла заставить себя двинуться. Шокирующее развитие событий ее слегка парализовало, и в членах появилась вялость.

– Василь Никитич… зря вы так, – пробормотала Дуся. – Мне б не хотелось…

– Что?! – Вор в абсолютном бешенстве вызверился на москвичку. – Ты чё, шкура ментовская, мне угрожать задумала?!

За спиной Евдокии забухали шаги. Как только свет Никитич зашелся в первом вопле, та туированный «секретарь» законника сорвался с места и метнулся в дом. Последние слова относительно угрозы он расслышал, дотопал до Землероевой и грозно засопел в ее макушку.

– Кучумай! – обратился к мордовороту Конник. – Выкинь эту падлу за ворота! Еще раз увидишь, ноздри ей вырви!

Евдокия помертвело поднялась с табурета. Бочком, бочком, пятясь, обошла «секретаря», тискающего пудовые кулачищи. С невысокой, в две ступени, лестницы скатилась прямиком в крапиву-лебеду, чуть не упала на подламывающихся ногах… «Господи, ну почему же я такая дура-то?! Семинарист ведь предлагал сопровождения дождаться!..»

Дусе было страшно до смерти! Посекундно ожидая пинка ножищи в копчик, она кое-как досеменила до ворот, юркой ошпаренной кошкой выскользнула на улицу…

И только там немного дух перевела.

«Матерь Божья… Что это было-то?! Чего он так завелся?!»

Не понимая, куда идет, и почти ничего перед собой не видя, Евдокия побрела по улице. Все ускоряя и ускоряя шаг. Быстрее, подальше от страшного дома с владельцем-психопатом. Брела, пошатываясь, на ногах, готовых вот-вот назад коленками вывернуться. Ковыляла по ухабам вдоль кривоватых заборов окраины, когда-то славившейся «малинами» и до сих пор имевшей дурную репутацию…

Шок постепенно проходил. Его место занимали униженность, досада. Злость. Щеки пылали, словно от пощечин.

«Выкинули за ворота, как последнюю шалаву!.. Нет, даже хуже! У проституток подобное обращение входит в профессиональные риски! Я ж пострадала ни за что, бесплатно!» Оказавшись вдалеке от дома, Землероева постепенно расхрабрилась: «Добуду компромат, наковыряю оттуда адресно – на Васю Конника. Все остальное уничтожу, а эту сволочь посажу!»

Сыщица выдернула из сумки мобильный телефон. Нашла в нем номер Митрохина. Собралась начать с крика, но вовремя опомнилась. Заговорила, с трудом удерживая в голосе клокочущую ярость. Страх выходил на нервах.

– Костя, алло. Василий Никитич меня выкинул.

– Куда? – опешил Семинарист.

– За ворота. И пообещал ноги вырвать. И глаза.

В трубке повисла пауза. Портовик ворочал мозгами.

– Ты ему что-то сказала? – приступил с осторожностью.

– Нет. Мы даже толком и не начали. Конник повыступал немного, потом мне чаю предложил, потом ему кто-то позвонил, после этого все и началось. Завелся с полуоборота и совсем не с моей подачи.

– А кто ему позвонил?

– А я откуда знаю?

– Понятно. Ты где?

– Стою. Пес его знает где.

– Понятно, – повторил Семинарист. Пробормотал: – Совсем Вася чудной стал… Постой еще немного, я сейчас Коннику позвоню, узнаю, в чем дело, дальше порешаем.

Евдокия повесила вдоль тела руку с замолчавшим телефоном. Слепо поглядела на окрестности… Пыльная грунтовая улица, через дорогу важный кот бредет, на воробья поглядывает. В душе тоскли-и-иво… как у Адама после расставания с Лилит. Если верить древним текстам, та дама после ухода от супруга стала демоном, так что демоническая ассоциация с Лилит вполне понятна: Дуся только что ушла от Сатаны. Взбешенного. Да и антураж вокруг далекий от пейзажей райского сада – какая-то задница мира.