Анатолий Степанов - Деревянный самовар

Нежно зажурчал ухоженный и хорошо отлаженный мотор, и тут Смирнов случайным взглядом узнал в шофере порученца. Шанс взбрыкнуть, кое-как разгоняя дурное настроение.

– Нет, с этим водителем я не поеду, – категорически заявил Смирнов.

– Вася прекрасный водитель, – успокоил его Георгий Федотович.

– Он с козлом справиться не может, а тут – автомобиль, – ворча, не унимался Смирнов.

– С каким еще козлом? – капризно поинтересовался секретарь.

– Первая жанровая картинка, которая мне бросилась в глаза в вашем районе, – с удовольствием приступил к рассказу Смирнов, – это половой акт, который вершили на крыльце райкома огромнейший козел и йоширская свинья. А ваш Вася, хотя акт и прервал, но козла не сбросил, отступил.

Реакция секретаря была столь неожиданна, что Смирнов даже огорчился: Георгий Федотович радостно и горделиво хохотал.

– Это наш Зевс! – отсмеявшись, пояснил он. – Гордость и головная боль Нахты. Но силен, да?!

– Силен, – согласился Смирнов. – Вон, даже Вася не справился.

– А мы Васе – выговор, – решил резвун-секретарь. – Вы удовлетворены?

– Удовлетворен при такой жизни – козел, – сдался Смирнов. – Поехали.

Не имел он права здесь командовать. Вася в полуобороте посмотрел на Георгия Федотовича, который кивнул. Тогда поехали.

Смирнов, сомлев от наслаждения, лежал в обширнейшей мраморной ванне-бассейне. Ванна-бассейн находилась на маленьком плоскогорье, где единственным признаком цивилизации была дорожка из полированных гранитных плит, которая, уходя в заросли, вела неизвестно куда. Хотя известно куда. Не хотелось уже и думать, а потому Смирнов закрыл глаза надолго. Теплая, почти горячая вода в мраморной ванне была проточной: целебный источник, заботливо забранный в трубы из нержавеющей стали, наполнял ее, а ручеек, дно которого было живописно выложено ценными и красивыми камнями, уводил лишнюю воду к краю плато, а там уж как придется. Нежная и плотная струя, начиная от затылка, ласково гладила смирновский позвоночник, разгоняя дурное настроение, унося усталость, растворяя в пространстве и времени застарелый стресс.

– Подремали немного, Александр Иванович?

Над ним склонилось любящее лицо шофера-порученца Васи, которого он сегодня безжалостно закладывал.

– Есть немного. Уж так хорошо! – стараясь извиниться не извиняясь, суетливо заговорил Смирнов. – Спасибо тебе, Василий, ублажил старика!

– Все готово, Александр Иванович, только вас ждут.

Действительно, ждали. Закутанные в простыни солидные послебанные клиенты сидели на террасе обширного шале, а молодежь – восемь девок, один я – секретарь райкома комсомола и его инструкторши резвились в общем бассейне, выстроенном по мировым стандартам – тридцать на пятьдесят. Этот бассейн наполнялся тоже из целебного источника. Но, как подтвердили специалисты, менее целебного, чем тот, что наверху.

Смирнов в махровом халате присоединился к тем, что на террасе.

– Помогло? – поинтересовался Георгий Федотович.

– Заново родился, – признался Смирнов и посоветовал Олегу Торопову. – Тебе бы, Олег, с твоими нервишками там бы часок полежать.

– Не хочу, – ответил Олег.

– А я хочу, но не могу. Пива уже ведро, наверное, выпил, – признался Казарян.

Председатель райисполкома откликнулся, как девочка из анекдота, прыгавшая через веревочку:

– Одно другому не мешает!

Тогда Казарян не стал скрывать главную причину, по которой ему не хотелось в ванну:

– Лень.

– Люблю работников искусств за искренность, – обрадовался Георгий Федотович и вдруг грозно удивился: – А почему темно?

И впрямь темно. Незаметные сумерки плавно и быстро перешли в поздневечернюю полутьму.

– А почему темно?! – столь же грозно удивился Вася-порученец, обращаясь в никуда. Столь же грозно, но значительно громче. Его слова были подобны божескому приказу «Да будет свет!», ибо незамедлительно в шале, на террасе, над бассейном и в декоративном кустарнике вспыхнул свет. Абажуры и торшеры в самом шале, светильники на террасе, маленькие прожектора над бассейном и круглые матовые фонари в кустах.

– Ура!! – вскричала в бассейне жизнерадостная молодежь.

– Ура! – поддержал их Владислав Фурсов и, скинув простыню, нырнул в бассейн.

– Какой непосредственный и веселый, а? – поделился с Олегом впечатлениями о писателе Георгий Федотович.

– Угу, – согласился Торопов, – как и его тесть Дмитрий Федорович.

Не стал расспрашивать про фурсовского тестя секретарь райкома: знал, кто такой Дмитрий Федорович, понимал, что не следует давать повод Торопову для шокинга местного значения, и поэтому обратился к Смирнову: