Анатолий Степанов - Деревянный самовар

– Ладно, – и, тронув струны, предварил: – «Деревянный самовар».

Олег пел, а Смирнов решил осмотреть, наконец, помещение. Драгоценное дерево, гранит, мрамор, бронза, хрусталь…

Кого, кого же должен осчастливить деревянный самовар? Покончили с деревянным самоваром. Начальники вежливо поаплодировали, сделав вид, что все так и задумано, а девицы опять взвились:

– Олежек, теперь «Баклан на стреме»! Ну, Олежек!

– Нет уж, нет уж! «Вася в бане»!

– «Штрафбат»! «Штрафбат»!

– «Цветы с Эльбруса»!

Оказалось, что наиболее передовая часть женского населения районного центра Нахта хорошо знакома с творчеством подпольного певца. Георгий Федотович с некоторым даже отвлеченным любопытством рассматривал своих дамочек.

– Сейчас бы песню спеть о подполковнике Смирнове, – мечтательно сказал Олег Торопов и посмотрел на подполковника Смирнова. – Но, к глубокому моему сожалению, я еще не успел сочинить ее. Неплохо бы она сейчас прозвучала, а Саня?

– Ты ее не сочинил, Слежек, – мягко напомнил Смирнов.

– Завтра сочиню, – пообещал Торопов и объявил: – «О вреде табака».

Все слушали о том, как директор леспромхоза бросал курить. Вдруг рядом со Смирновым возник Вася и, клонясь к милицейскому уху, прошептал:

– Вас, Александр Иванович, там Поземкин спрашивает.

Первый секретарь он потому и первый, что должен все видеть, все слышать, все замечать, все подмечать и делать выводы. Несмотря на порядочное отдаление, Георгий Федотович усек разговор Васи со Смирновым и спросил демократически негромко, чтобы не мешать песне:

– Что там, Вася?

– Поземкин, Георгий Федотович. Посоветоваться с Александром Ивановичем.

– И со мной, – принял решение секретарь и выбрался из-за стола.

Поземкин в холле стоял, хотя присесть где было: кресла у двух низких столиков, кресла у холодного сейчас камина. Поземкин стоял, потому что сидеть здесь ему было не по чину. Сел только после приглашения Георгия Федотовича:

– Садись, Поземкин. Садись и излагай.

Сидеть на краешке низкого кресла крайне неудобно, но Поземкин, понимая, что иначе нельзя, сел именно так. И руками развел, извиняясь:

– Излагать-то вроде бы и нечего, Георгий Федотович.

– Тогда сообщай, – подбодрил капитана благодушный секретарь.

– Ратничкина в городе видели, – в одной фразе изложил всю информацию Поземкин.

– Где, когда? – быстро спросил Георгий Федотович.

Поземкин глянул на свои наручные часы и доложил:

– Час двадцать тому назад у тракторного парка недалеко от моста через Змейку.

– Парк и Змейка, наш ручей, на самой окраине, – пояснил Смирнову Георгий Федотович. И опять к Поземкину: – Меры приняты? Район оцеплен?

– Так точно! Задействован весь личный состав и народная дружина. Второй час идет тщательное прочесывание лесного массива, в котором, вероятнее всего, спрятался Ратничкин.

– Привлеки пожарных, привлеки райкомовскую охрану, скажешь, я распорядился, комсомольский актив подними…

– Комсомольский актив здесь, – перебив, невинно напомнил Смирнов.

– Комсомольский актив подними, – упрямо повторил Георгий Федотович. – И чтобы муха вылететь не могла из этого массива.

– Так точно, – опять согласился Поземкин.

– Действуй, – дав генеральную линию, секретарь посчитал свою руководящую миссию завершенной. Пойдемте, Александр Иванович, Гриша теперь сам во веем разберется.

И не оглядываясь, пошел в обеденный зал.

– Я на минутку задержусь, Георгий Федотович, – сообщил его спине Смирнов.

– Ну-ну, – опять же не оборачиваясь, полусогласился секретарь.

Смирнов дождался, когда неторопливая фигура хозяина исчезла за двухстворчатыми дверями, и задал свой вопрос:

– Кто видел Ратничкина?

– Петро Арефьев.

– Кто такой?

– Как раз из райкомовского ВОХРа.

– Он же по должности при пугаче. Что же не пальнул?

– Охранники оружие сдают сразу же после дежурства. А он как раз после дежурства домой шел.

– Где он сейчас?

– На прочесывании. Вместе со всеми.

– Добудешь мне его, – решил Смирнов и спросил: – Ты на чем, Гриша?

– На «газоне».

– Мне местечко найдется?

– Я один за рулем. И шофера своего в цепь погнал.

– Обожди, я кителек и фуражку накину…

Поземкин выбрал какую-то кратчайшую дорогу к тому лесному массиву, в котором ловили злодея Ратничкина. Лучше бы не выбирал: малоотрессоренный «газон» делал из московского подполковника таежную отбивную. Кидало вверх-вниз так, что в свете фар поочередно были видны вершины вековых сосен и черные ямы на так называемой дороге.