Мария Воронова - Когда убьют – тогда и приходите [litres]

Учительница встала, огляделась, не говоря ни слова, повязала фартук и взялась мыть посуду, которой в раковине скопилась целая гора. Протесты хозяйки она остановила одним решительным жестом.

Ирина села чистить картошку, ежесекундно ожидая упреков в недостаточно тонко срезаемой кожуре и наставлений, что настоящие хозяйки чистят в «одну струйку». Но гостья молча и быстро расправилась с посудой, тщательно вытерла руки и только тогда сказала:

– Мы с вами должны его остановить.

«Да уж, всегда мечтала останавливать тех, кого не существует», – ухмыльнулась Ирина про себя, но промолчала. Надо уважать паранойю старшего поколения, выросшего в сознании, что кругом враги и шпионы.

Тут из булочной прибежал Егор, увидел Гортензию Андреевну и остолбенел. Ирина тоже замерла, но гостья только благосклонно улыбнулась и похвалила ребенка за аккуратный внешний вид.

Только Ирина хотела туманно пообещать насчет архива, как пришел с работы Кирилл, усталый, но радостный, чуть пахнущий горячим утюгом. При виде гостьи ни один мускул не дрогнул на его лице, он вежливо поздоровался и только, уходя в ванную мыть руки, поманил Ирину за собой и таинственным шепотом спросил:

– Кто это?

– Проверка детей, – фыркнула она.

– Кто?

– Потом объясню, хорошо?

– Ладно.

Поскольку они ничего не успели обсудить, пришлось оставить гостью обедать, и за столом воцарилась ледяная атмосфера. Егор сидел ни жив ни мертв, еле шевеля ложкой в супе, Ирина тоже смущалась: вроде бы ее учили вести себя за столом, но по сравнению с утонченными манерами Гортензии Андреевны она выглядела пещерной женщиной. Только Кирилл уписывал суп как ни в чем не бывало, стуча ложкой по дну тарелки и закусывая хлебом.

Когда Егор съел второе, Ирина отпустила его из-за стола.

– Итак, к делу, – веско произнесла гостья, едва сын убежал из кухни, – чем скорее мы отправимся в архив, тем лучше.

– Мы?

– Да. Я решила, что мне следует посмотреть материалы дел своим глазом.

– Но вас не пустят.

– Ирина Андреевна, я категорически не приемлю блат, но в экстренных случаях хороши все средства. Не буду вдаваться в подробности, вам важно знать одно – меня пустят в архив.

– Тогда зачем вам я?

– Я не знаю порядок работы этого учреждения, и ни с кем не знакома, а вы там частая гостья.

Поморщившись, Ирина налила гостье чаю в лучшую фарфоровую чашку. Как объяснить человеку то, что он понимать не желает? Другая бы женщина давно извинилась и исчезла с ее горизонта, а в понимании этой, между прочим, учительницы младших классов, двое маленьких детей – вовсе не препятствие шататься по архивам.

– Гортензия Андреевна, вы сами видите… Для меня любой выход без детей это целая войсковая операция. Надо умолять маму или сестру, чтобы посидели, а у них свои дела.

Кирилл молча ел огромную плюшку в форме сердца, сдобную, румяную и щедро присыпанную сахаром. Он покупал эти ужасно соблазнительные мучные изделия в своей рабочей столовой, раньше для себя, Егора и жены, но теперь Ирина запретила ему брать на свою долю и в рамках борьбы за фигуру героически глотала слюнки.

– Но вы дали обещание!

– Да, и исполню его при первой же возможности. Через пару недель…

– У нас нет столько времени.

«Интересно почему, – украдкой фыркнула Ирина. – Ведь время не властно над тем, чего не существует».

– А в чем проблема-то, дамы? – спросил Кирилл, прожевав.

– Мы с вашей женой, возможно, вышли на след преступника и должны проверить наши подозрения.

– Ух, ни фига себе!

– Вот именно! – Гортензия Андреевна поджала губы. – Я бы не позволила себе такой назойливости, если бы дела не обстояли в точности так. Именно ни фига себе – лучше не скажешь.

– Ну так идите в архив, в чем проблема, – Кирилл пожал плечами, – половина четвертого, рабочий день в разгаре, а я с Володькой посижу.

Ирина готова была треснуть бабку по ее фигурной прическе. Из-за старческой блажи гробить свой брак – спасибо, не надо! Кирилл – добытчик, кормилец и дома должен отдыхать, а не нянчить сына, пока жена играет в частного детектива вместе со свихнувшейся учительницей.

– Ир, если надо, так иди.

Зайдя за спину Гортензии Андреевны, Ирина скорчила ему рожу, скрестила руки и отчаянно замотала головой.

– Правда, сходи, раз обещала.

Из квартиры вышли в гробовом молчании и весь путь до метро проделали в гнетущей тишине. Ирина сначала злилась, а потом стала думать, что Володя вскоре проснется, и хорошо, если будет играть в манежике, но может кукситься и хныкать, и тогда Кирилл отправится с ним гулять, а ребенок и так сегодня все утро был на воздухе. Муж тоже устал, протрубив, на минуточку, все утро в горячем цеху, но дома расслабиться не дали, так что очень может быть, что вечером он тоже будет кукситься и хныкать, а их отношения, увы, миновали стадию, когда любую провинность легко загладить горячей и пылкой страстью.