Мария Воронова - Когда убьют – тогда и приходите [litres]

– Да папа не ради славы, просто ему интересно все это было! Ум такой пытливый… – Таня улыбнулась, – рац за рацем, рац за рацем. Я уж смеялась: господи, папа, это же на каком уровне предприятие находилось, когда вы туда пришли, если вы уже десять лет непрерывно вносите рацпредложения и еще не уперлись в совершенство? Что ж там на старте-то у вас было? Палка-копалка и борона-суковатка? Смеялся только… А уж как он вашей темой загорелся! Сейчас чай допьем, и я все вам выдам.

Ордынцев улыбнулся и попробовал варенья, которое и правда собиралось забродить, но все равно было вкусным. Сейчас, сидя по кухням, модно проклинать власть и социалистический строй в целом, но ирония в том, что больше всех ноют те, которые и при капитализме оказались бы никому не нужны. А вот Михальчук бы на загнивающем Западе не пропал бы, а наоборот, стал миллионером. Одно только его изобретение против обрыва клети чего стоит! Но человек не роптал, не ныл, а просто делал, что ему нравится, и радовался, что востребован, приносит пользу людям. И сын с женой…

Таня как раз пригласила его в комнату и открыла секретер, в котором стоял аккуратный ряд картонных папок на шнурках.

– Мы пока храним папины бумаги, – сказала она, – вдруг кому понадобится. Ну, про вас-то мы знали, что придете.

Быстро перебрав папки, она подала ему одну, помеченную красным крестом. Ордынцев открыл. Внутри обнаружились не только их совместные чертежи, но еще личные разработки Михальчука, показавшиеся Ордынцеву весьма остроумными.

Да, советские люди уникальны. Добропорядочные граждане из капстраны бережно сохранят отцовское наследие, но никому даже взглянуть не дадут, пока не зарегистрируют в патентном бюро. А как иначе, надо же свою копеечку получить с папиного изобретения.

А вот сын Михальчука со своей Таней отдают, ни на секунду не задумавшись о выгоде. Даже об увековечивании имени отца не заботятся, логика простая: раз на пользу людям, то берите.

Почувствовав себя по-настоящему растроганным, Ордынцев неловко обещал, что будет держать их в курсе своих исследований, но уже видно, что Михальчук здорово помог травматологической науке.

– Ах, если бы папа был жив, вот бы порадовался! – воскликнула Таня. – Я бы уже за вином неслась для дорогого гостя… А, кстати, есть!

Ордынцев стал отнекиваться, прощаться, но его чуть ли не силой усадили на диван, и из того же секретера, только из другого отделения извлекли бутылку неплохого коньяку. Хозяин принес крохотные рюмочки, и Ордынцев, не чинясь, замахнул.

– Ну, земля пухом, – вздохнула Таня, – рано, папа, вы от нас ушли…

В Ордынцеве вдруг некстати проснулся профессиональный интерес:

– А из-за чего он умер? Инфаркт?

– Да нет… Доктора в морге сказали, что, скорее всего, действительно сердце, но не инфаркт. Аритмия, говорят, бывает такое у пожилых людей. Вдруг сознание теряют и тут уж как упадут. Папа затылком ударился, и все. И мы еще на работе были… – Таня поморщилась, и Ордынцев пожалел, что вообще спросил. Ему снова сделалось стыдно. Похоже, зря его оправдали, все-таки халатность его второе имя. Конечно, где травматолог, и где кардиограмма, есть даже такая шутка: «Что такое в медицине двойной слепой контроль? – Это когда травматолог и хирург расшифровывают ЭКГ». Да, он в этом не слишком разбирается, так тем более следовало пожилому человеку лишний раз консультацию терапевта назначить.

Ордынцев стал прощаться.

Хозяева снабдили его дефицитным полиэтиленовым пакетом для папки и ласковым напутствием, и Ордынцев уже взялся за ручку двери, как хозяин вдруг спросил:

– Ой, совсем забыл, а как поживает Любовь Петровна?

Ордынцев помертвел:

– Простите, кто?

– Ну Любовь Петровна, ваша медсестра. Она папина давняя приятельница, еще с детства. Мы благодаря ей в вашу больницу-то и попали. Как он ногу сломал, сразу ей звонить, мол, Любаня, что делать, а она говорит: «Езжай к нам! Заведующий так починит, что будешь лучше нового».

Ордынцев секунду помедлил, а потом все же решился:

– Любовь Петровна умерла почти сразу после вашего папы.

– Ну надо же… Господи, как жаль…

– А вам не сообщили? Вроде бы обзванивали всех.

– Наверное, мы в отпуске были, а потом… Мы ж сами с ней не общались. Но все равно она хорошая женщина была.

– Да, очень, – кивнул Ордынцев.

К счастью, хозяева не стали выспрашивать подробности, и он ушел.

Ирина собиралась выполнить свое обещание учительнице и сходить в архив, но сделать это когда-нибудь потом, в будущем, в те самые мифические пару часов, когда абсолютно нечем заняться.