Наталия Костина-Кассанелли - Найти, чтобы потерять [litres]

– Она молода и красива… говорят, – насмешливо сказал ростовщик, и Бьянка снова вспыхнула. – Муж ей ничем не поможет, лишь утащит с собой на самое дно. Да и какой это муж? Мальчишка! Ей бы обзавестись настоящим покровителем… сильным, надежным!

– Где же бедной девушке такого сыскать? – насмешливо спросила Бьянка. К ней внезапно вернулся былой кураж. В одно мгновение из несчастной, почти смирившейся с нищетой, тяжелой работой и никчемным спутником жизни женщины она снова превратилась в гордую и полную сил патрицианку. Распрямила плечи, подняла голову, вздернула подбородок… Даже ее волосы, потускневшие от кухонного жира, засветились, словно монеты на прилавке.

– Наш герцог Франческо, да будут благословенны его милости, любит красивых молодых женщин. – Еврей расплылся в улыбке, от которой его крючковатый нос стал казаться еще длиннее, а широкий рот – еще шире. – Я думаю, донна Бьянка – женщина во вкусе его милости. И еще я знаю, что донна Мондрагоне, у которой такой роскошный дом на пьяцца ди Сан Марко, иногда устраивает в этом самом доме свидания герцога с молоденькими женами проигравшихся мужей… все лучше, чем сидеть дома и портить ручки черной работой!

– Но как же эта девушка, Бьянка, попадет к донне Мондрагоне? Они ведь наверняка незнакомы! – Теперь уже не только волосы, но и глаза той, что пришла продать браслет и серьги, сияли.

– Флоренция – маленький город, моя госпожа, – притворно вздохнул ростовщик, и Бьянка с удивлением заметила, что старик тоже выпрямился – и не так уж он и стар! – Все друг друга знают. Я бы мог познакомить донну Бьянку с госпожой Мондрагоне. Если бы донна Бьянка выглядела… гм… попривлекательнее!

– Для этого донне Бьянке и нужно десять эскудо! – сказала она.

– Деньги, деньги… – проворчал ростовщик и снова съежился. Он явно не желал рисковать. – Деньги не падают с неба и не растут на деревьях, моя красавица! Принесите мне что-нибудь еще, и я дам за это хорошую цену! А еще я слышал, что у господина Капелло из Венеции пропал перстень с большим красным камнем. Камень этот непростой, его сразу отличишь – внутри у него звезда. Вот как у этого. – Почтенный сводник достал из-под прилавка довольно крупный звездчатый сапфир и предъявил Бьянке переливающуюся точку внутри небесной синевы. – Вот такой камень, только красный как кровь… Никогда не видели? Нет? Ну, если увидите кольцо или ту, что, не думая о последствиях, выскочила замуж за этого Бонавентури, скажите ей, чтобы принесла его мне. Я дам за перстень хорошую цену! Можно будет заказать самое красивое платье, и тонкую нижнюю сорочку, и подбитый мехом плащ, чтобы понравиться герцогу!

– Я передам ваши слова… если увижу госпожу Бонавентури. – Бьянка почтительно склонила голову, но все же не выдержала и продолжила: – Я думаю, его милости все равно, какой будет на женщине плащ, подбитый мехом или нет. И он не посмотрит на платье и даже на нижнюю сорочку, если ему понравится то, на что это все надето! Но я передам Бьянке Капелло ваши слова. Обязательно передам!

– Простите, что в неурочное время…

– Да ничего… входите, – разрешил я. Еще бы я не разрешил! Однако, если честно, я не совсем был готов к визиту нашего олигарха – сидел в одних трусах, поскольку пока я довольно долго гулял по окрестностям, мой кондиционер экономил Светочке электроэнергию. Короче, я попросту забыл его врубить, а вечер был горячий. И в окна, где у меня как раз спальное место, нажарило будь здоров, почти как в моей однокомнатной душегубке, где и спальня, и гостиная, и кабинет – все смешалось в одном флаконе. Поэтому-то и тут я предпочитал работать не в гостиной, а в спальне, на маленьком столике у кровати. По большому счету гостиная была мне ни к чему, но платил за все тот, кто заказывал всю эту музыку… жизнеутверждающую биографию маленького человека, ставшего большим. Попавшего в струю, запрыгнувшего на подножку сумасшедшего экспресса… эт цетера, эт цетера…

Возможно, расшифровывая и переводя его рассказы из устной речи в язык легкой беллетристики, я просто ему завидовал? Может быть… очень может быть! Иначе отчего я целый вечер бродил как потерянный среди стриженых самшитов, розовых аллей и как бы естественных дубрав? Бродил и слушал голос в наушниках… где все было, как и у меня… почти все… почти все и почти как у всех – но какой неожиданный, прям-таки поразительный результат!

Я слушал и задавался вопросом: где та грань, переступив которую вы попадаете в другой мир? Другое измерение, где живут те же люди, – но живут несколько по-иному? В другом масштабе. Неизмеримо более крупном. Непостижимом для большинства. И большинству же, наверное, ненужном… Потому что они не знали бы, что со всем этим делать. Олигархами рождаются? Наверное… так же, как и рождаются писателями – на свое горе. И – к счастью или несчастью – некоторые так и проживают свои жизни, не узнав о своем предназначении, просто об этом не догадавшись…