Илья Рясной - Мокруха

— Слава, что с тобой? Тебе плохо?

— Почему? Мне хорошо. Мне просто отлично. Мой желудок отлит из нержавеющей стали. И завтра я выхожу отсюда.

— Сявый, останешься здесь, — приказал Глен. — Пользы от тебя — только под ногами будешь путаться.

— Останусь. Доля моя с этого не убудет.

— Не убудет.

Гусявин сделал все, как надо. Дал точную раскладку — как и что. Потратил на разведку три дня после выхода из больницы. Кроме того, за это время Гусявин узнал еще кое-что и теперь не мог решить, стоит ли говорить об этом Глену.

Совещание проходило в квартире, которую снимал Глен. Снайпер сидел на диване, любовно протирая пистолет. У окна застыл Евгений Матросов, он напоминал биоробота, только уши шевелились. Глен и Гусявин сидели за столом, на котором был разложен разбойничий инструментарий — маски, нож, два пистолета. До акции оставалось несколько минут.

— Глиня, я узнал о тех типах, — неожиданно сказал Гусявин.

— Каких?

— Которые тебе руку оттяпали.

Глен выжидательно уставился на Гусявина.

— Это Карлсон и Буржуй. Карлсон — толстый и белобрысый, а Буржуй — в очках, доходяга. Они работают на московских авторитетов.

— Что московским авторитетам от меня понадобилось?

— Как я понял, Буржуй работал по поручению. — Гусявин замолчал, почувствовав, что совершает ошибку.

— По чьему поручению?

— Медведя.

— Так-так. — Глен погладил рукоятку пистолета. — Значит, его благодарить надо. Ну ничего — сочтемся.

— Еще не хватало, — возмутился Гусявин. — Нам быстро головы свинтят — быстрее, чем пробки у бутылок… Глен, завязывать надо. Мы уже с везением перебрали. Все хорошее быстро кончается.

— Занудил, нытик.

— Чего нытик? Тебе мало оттяпанных пальцев? Медведь на тебя зуб имеет. Узнает, что ты без его ведома людей шерстишь, которые под его крышей от дождичка пристроились, — и накроемся мы пыльным пледом!

— Плевать.

— И ментовка не всю жизнь будет спать и видеть розовые сны.

— И на них плевать.

— Против ветра плюешь.

— Против ветра. Поглядим, чья возьмет.

Произошло то, чего опасался Гусявин. Узнав новость, Глен не только не стал осмотрительнее, но еще больше закусил удила. Гусявин сделал последнюю попытку образумить его.

— Глен, мы денег насобирали вагон и телегу. Можно дело открыть. Возможностей масса, только деньги вкладывай, и они сторицей окупятся. Смотри, по разным АО, ТОО, даже банкам наша братва, зоной тертая, засела. Мы с ними всегда язык общий найдем. Раскрутимся, дома понастроим…

— Ты что, Сявый, скорбен умом стал? — покачал головой Снайпер. — Это ты мне предлагаешь торгашом стать? Не-а, не пойдет.

— Почему это «не-а, не пойдет»?

— Потому что моя работа сволочей мочить. И Женька такой же. Правда, Жень?

Матросов промычал что-то нечленораздельное и расплылся в улыбке.

— И Глен такой же. У нас горячая кровь в жилах. Не то что у тебя — водопроводная вода.

— Ох, ерики-маморики. Ладно, закрыли тему.

«Жигули», в которых расположились Глен, Снайпер и Матросов, выехали со двора и свернули на улицу Кибальчича. Никто не заметил, что за ними пристроился «хвост» — синяя «восьмерка» с тонированными стеклами.

Глен, насвистывая танго, осторожно вел машину. В салоне три ствола и разбойничий инструмент — не хватало попасть в поле зрения ГАИ за нарушение правил дорожного движения. До цели было недалеко. Ларечник проживал в большом сером доме — такие называли «сталинскими». Он купил две квартиры на одном этаже и теперь был озабочен главным образом тем, как бы обставить жилище так, чтобы знакомые из «новых русских» сдохли от зависти. Вопрос с деньгами для него не стоял. Когда имеешь два крупных магазина, немеренное количество коммерческих палаток и кроме того завязан с прямыми поставками из-за кордона, можешь позволить себе многое, в том числе трехсотый «мерседес», «вольво» и двенадцатикомнатный дом в охранной зоне водохранилища.

Ларечник сейчас был в Москве — получал из Польши контейнеры с обувью из Венгрии. Дома остались жена, десятилетняя дочка и один из телохранителей. Ларечник давно хотел установить на лестничной площадке железные двери, заблокировать лифт и поставить обзорную видеокамеру, но все не доходили руки. И теперь он поплатился за это. Телохранитель, глядя в глазок в стальной двери, мог видеть лишь одного человека, нажимающего на кнопку звонка.

— Кто там?

— Я от Рафика Караевича, — донесся голос с акцентом. — Он сказал коробку передать.