Илья Рясной - Мокруха

— Это магнитные бури, дорогой. Мне тоже во время них снится всякая ерунда.

— Но кое-что все-таки мне не приснилось… Знаешь генерального директора ТОО «Персей» Гусмана?

— Знаю. У него вроде бы какие-то неприятности.

— Серьезные неприятности, Анвар. Очень серьезные. Два дня назад кто-то вломился в его квартиру. Взяли деньги, драгоценности — на огромную сумму, ордена. Но это мелочи. Хуже, что пристрелили бычка, охранявшего квартиру. Переломали ребра десятилетней дочке. У жены психическая травма — в невропатологическом отделении лежит. Можешь себе такое представить?

— Ох, распустились, шакалы облезлые! Совсем на них управы нет. — Анвар возмущался, но в голосе его чувствовались фальшивые нотки.

— Короче, не буду разводить воду: это сделали кавказцы.

— За кого ты нас принимаешь? Чтобы наши земляки детей били? Никогда. Среди других ищи.

— Это были кавказцы. Говорили с кавказским акцентом.

— Мало ли кто говорит с акцентом. У меня вон английский акцент, но я в Англии не был.

— Они переговаривались по-азербайджански.

— Кто сказал?

— Жена Гусмана.

— Она знает азербайджанский?

— Нет.

— Тогда откуда она знает, что говорили по-азербайджански?

— Она общалась с азербайджанцами, и отдельные слова поняла.

— Это не доказательство, чтобы винить моих земляков. Это могли быть грузины, армяне.

— Один из них сказал, что тут тебе не с карабахскими ишаками воевать.

И Медведь, и Анвар прекрасно знали, что карабахскими ишаками и азербайджанцы, и ереванские армяне называют карабахских армян.

— Все равно не верю, — постучал пальцами по бокалу Анвар. — Наши такого не могут сделать.

— Уж что ваши могут сделать, я тебе могу рассказать. В Александровске семью из пяти человек кто вырезал, чукчи, что ли?

— Это Джамал был, он сумасшедший, его еще в Баку убить хотели, он и там всех заколебал.

— Гусман — мой старый кореш. Я у него в должниках, а это, сам понимаешь, немалого стоит. Я сделаю все, чтобы этих подонков найти и рассчитаться с ними звонкой монетой. Ты не только у земляков, ты у всего Кавказа авторитетом пользуешься…

— Если у залетных, то не пользуюсь.

— Ох, оставь. Без твоего ведома они и не дышат. В общем, ты их мне найдешь.

— А потом что будет?

— Если найдешь ты, заставим награбленное вернуть и уплатить проценты. Если я — заставлю вернуть награбленное и… убью.

— Договорились. — Анвар поднял рюмку. — За то, чтобы сообща решить эту мелкую проблему.

— Выпьем! Ты сегодня же начнешь рыть носом землю. Ты знаешь, что Медведь мужик мягкий, но не стоит ему наступать на лапу.

— Зачем повторять? Все понятно.

Анвар знал, что с Медведем лучше не шутить. Если им овладеет какая-то мысль, он попрет вперед, как бык, не оглядываясь, круша на пути и правых, и виноватых. Видеть разъяренного Медведя, жить под страхом новой войны Анвару не хотелось. Поэтому он в тот же день вместе с Ашотом Пазаряном поднял на ноги всех земляков и готов был во что бы то ни стало хоть на аркане притащить Медведю проштрафившихся налетчиков. Он готов был удавить этих негодяев собственными руками не столько за что, что они подняли руку на ребенка, сколько за гораздо большую вину — они едва не разрушили хрупкое согласие между ним и славянскими бригадами.

Два дня Анвар сидел как на иголках. Попытки что-то узнать ни к чему не приводили. Спас положение Джамал Якупов, у которого была будка на улице Плеханова, около дома, где проживал Гусман.

— В какой, говоришь, день это было? В среду? — осведомился Джамал у одного из людей Анвара, производивших разведывательный опрос.

— Точно, в среду.

— Во сколько?

— Около двенадцати.

— Видел я тут двоих, крутились поблизости.

— Кто такие? Описать можешь?

— Чего не описать? Это братья Азизовы, они проститутками торгуют.

Часа через полтора Анвар уже был у Медведя. Приехал он с ящиком азербайджанского коньяка, который вслед за ним занес в дом водитель.

— В знак нашей дружбы небольшой подарок из Баку.

— Спасибо.

— Я приготовил тебе еще один подарок: узнал, кто поднял руку на семью твоего друга.

— Кто?

— Это не мои земляки.

— Смотри, не вздумай хитрить, все равно все узнаю.

— Это дагестанцы. Братья Азизовы.

— Специалисты по шлюхам?

— Они в среду в двенадцать часов прошли в сторону дома, где живет твой друг.

— Отлично. Кот, организуй.

— Бу сделано, ваша милость…

Насрулла развалился в кресле и чесал ногу. Настроение у него было благостное. Он думая о том, как вечером посидит в «Осьминоге», потом поедет к себе на квартиру, курнет там анаши, попробует в деле семнадцатилетнюю Соню Гущину — новую сотрудницу фирмы «Дитя ночи», которая, как говорил Магомед, отлично работает ртом.