Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

— Мы сосредоточиваем усилия на помещениях между полом этого зала и потолком нижнего, — объяснил Хью руководитель. — Туда можно пройти с любого перрона, и там удобно прятаться. Мы быстро осмотрели перроны и проверяем все автоматические камеры хранения… Но даже если мы обнаружим бомбу, пытаться ее обезвредить будет слишком рискованно. Команда обезвреживания привезла все бомбовые чехлы, какие были под рукой. Они распределены по помещениям. Можно рассчитывать, что любой из них снизит силу взрыва на девяносто процентов.

Взгляд Стива обшаривал зал. Громкоговорители замолкли, и огромное помещение заполнила тишина, мертвая, насмешливая тишина. Часы! Его глаза нашли часы над справочным бюро. Стрелки беспощадно ползли по циферблату… 11.12… 11.17… 11.25… Ему хотелось схватить стрелки, перевести их назад. Ему хотелось обежать каждый перрон, каждый зал ожидания, каждый закоулок. Ему хотелось звать их во весь голос. Шэрон… Нийл…

В отчаянии он повернул голову. Надо что-то сделать, надо самому их искать! Его взгляд скользнул по высокому костлявому человеку, который вбежал с Сорок второй улицы, кинулся вниз по ступенькам и скрылся из виду, спускаясь по второй лестнице, которая вела на нижний перрон. Что-то в нем было смутно знакомое… кто-то из агентов? Но что он может сделать теперь?

Загремел громкоговоритель:

— Сейчас одиннадцать двадцать семь. Всем поисковым группам немедленно направиться к ближайшим выходам. Немедленно покиньте вокзал. Повторяю: немедленно покиньте вокзал.

— Нет! — Стив стиснул плечо Хью, повернул его к себе. — Нет!!!

— Мистер Питерсон, будьте разумны. Если бомба взорвется, мы можем все погибнуть. Даже если Шэрон и Нийл здесь, так мы им не поможем.

— Я не уйду, — сказал Стив.

Хью ухватил его за руку, другой агент — за другую.

— Мистер Питерсон, опомнитесь. Это ведь просто мера предосторожности.

Стив вырвался.

— Пустите меня, черт вас возьми! — крикнул он. — Пустите меня!

Без толку, без толку, без толку! Глаза Шэрон были прикованы к будильнику, и она отчаянно старалась перепилить зазубренным обломком ручки веревку, стягивавшую ее запястья. Было так трудно, зажимая ручку в одном кулаке, направлять ее на бечевку. Раз за разом острый край соскальзывал, впивался ей в кожу. Она чувствовала теплую влажность крови, текущей, запекающейся. Боли она не замечала. Но что, если она перережет артерию и потеряет сознание?

От крови бечевка становилась мягче, ее труднее было пилить. Металл проминал ее, а не резал. Она пилит ее уже больше часа… Стрелки показывали без двадцати пяти одиннадцать.

Без двадцати одиннадцать.

Без десяти… без пяти… пять минут двенадцатого…

Она пилила, пилила. На ее лице стыл пот, руки стали липкими от крови. Боли она давно не чувствовала, а чувствовала только устремленные на нее глаза Нийла. Молись, Нийл…

В десять минут двенадцатого она ощутила, что бечевка слабеет, поддается. Собрав последние силы, Шэрон раздернула руки. И они высвободились! С них свисали обрывки бечевки.

Она подняла кисти, трясла ими, пытаясь прогнать онемение. Пятнадцать минут.

Опершись на правый локоть, Шэрон приподнялась настолько, чтобы упереться спиной в стену и сесть. Ее ноги соскользнули с края койки. Лодыжку пронизала жгучая боль.

Четырнадцать минут.

Дрожащими от слабости пальцами она дергала повязку на рту. Такие тугие узлы! Отчаянно дергая, она сумела стащить ее вниз, глубоко вдохнула, раз, другой, и в голове у нее прояснилось.

Тринадцать минут.

Ходить она не может. И даже если сумеет подползти к бомбе, то скорее всего взорвет ее, когда ухватится за край мойки, чтобы добраться до нее. Или бомба сработает, чуть она к ней прикоснется. Ей припомнилось, с какой бережностью Лиса подсоединял проводки.

Для нее надежды нет. Надо попытаться освободить Нийла. Если ей удастся его развязать, он сможет выбраться отсюда, сможет предупредить людей. Она сдернула повязку с его рта.

— Шэрон…

— Я знаю. Сейчас я попробую тебя развязать. И могу сделать тебе больно.

— Хорошо, Шэрон.

И тут она услышала. Стук. Что-то ударилось о дверь. Он вернулся? Передумал? Прижав к себе Нийла, Шэрон впилась глазами в дверь. Она открывалась. Щелкнул выключатель.

В смутном свете она увидела, что к ней бредет призрак — женщина, старуха. Изо рта сползает струйка крови, глубоко провалившиеся глаза смотрят в никуда.

Нийл испуганно прижался к ней и расширенными от ужаса глазами смотрел, как женщина шагнула к ним и вдруг начала падать, как поставленный стоймя мешок с бельем.