Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

И уже предвкушал, как вечером будет в каком-нибудь баре в Фениксе узнавать из «Новостей» все подробности о взрыве на Центральном вокзале. Телевидение покажет это по всему миру. Только было бы много лучше, если бы легавым намекнуть, где начать поиски. Те, кто подкладывает бомбы во всякие общественные здания, так и делают. Звонят и диктуют длинный список возможных объектов, куда могли подбросить бомбу, а полицейские не знают, с которого начинать, и должны эвакуировать людей отовсюду.

У него еще есть время так и сделать. Только что им сказать? Он уставился в окно. Такой оживленный аэропорт! Всюду суетятся люди, а ведь он заметно меньше Кеннеди.

Прямо как Центральный вокзал. Или вокзал междугородних автобусов. Все куда-то мчатся. Не обращают ни малейшего внимания на других. Думают только о своем. Никого не замечают. Не улыбаются в ответ.

Смутная идея медленно оформилась в четкую мысль. Что, если предупредить легавых? Что, если сказать им, что Шэрон, Нийл и бомба находятся в одном из транспортных центров Нью-Йорка? Тогда им придется эвакуировать два аэропорта, два автовокзала и Пенсильванский вокзал вдобавок к Центральному. Начнут искать под диванами в залах ожидания, вскрывать автоматические камеры хранения, не имея понятия, где может находиться бомба. А все эти люди, все эти паршивые людишки должны будут убраться со всех вокзалов и не попадут на свои поезда, самолеты и автобусы.

А Шэрон с Нийлом они ни за что не найдут. Ни за что. Про комнату знала только старая карга, а о ней он позаботился. Один телефонный звонок — и он воспрепятствует людям уезжать из самого большого города в мире и прибывать в него! Питерсон воображал, будто он такая уж большая шишка со своим журналишком, с восемьюдесятью двумя тысячами в банке и смазливой подружкой. Лиса захохотал. Пара за соседним столиком посмотрела на него с любопытством.

Да, он позвонит перед самой посадкой. Только вот кому?

Снова в похоронное бюро? Нет.

Кому еще можно позвонить, чтобы звонок не сочли просто розыгрышем?

Вот кому! Он ухмыльнулся, предвкушая, какое произведет впечатление, и пошел взять себе еще кофе. В двенадцать минут одиннадцатого он вышел из кафетерия, крепко сжимая ручку чемодана. Он нарочно выждал так долго, чтобы контролеры, просвечивая ручной багаж, старались не терять лишнего времени. Никто не обратит особого внимания на его чемодан. Авиакомпании обожают точно соблюдать расписание своих рейсов.

В 10.15 он юркнул в телефонную будку возле выхода номер девять, вытащил горсть монет и позвонил. Когда там сняли трубку, он быстро зашептал, аккуратно повесил трубку, направился туда и прошел проверку без сучка и без задоринки.

Когда он зашагал к крытой посадочной лестнице, на табло мигала надпись «ИДЕТ ПОСАДКА».

Было 10.16 утра.

Ее одежда стала сырой, теплой, липкой. Кровь. Она истекает кровью. Смерть. Сейчас она умрет. Лалли знала это. Эта мысль еще оставалась в ее тускнеющем сознании. Кто-то ее убил… мужчина, забравший ее комнату, забрал и ее жизнь.

Комната. Ее комната. Умереть она хочет там. Хочет остаться там. Он не вернется. Побоится. Может, никто ее там не найдет. Она будет погребена. Погребена в единственном приюте, который за всю ее жизнь принадлежал ей. Она будет спать вечным сном под убаюкивающий грохот ее поездов. К ней почти вернулась ясность мыслей… но времени у нее оставалось мало. Она это знала. Она должна, должна добраться до комнаты.

Чувствуя ключ в кулаке, Лалли попыталась приподняться. Что-то тянуло ее вниз… нож… нож засел у нее в теле. И достать до него она не могла… Лалли поползла…

Надо было повернуть в обратную сторону. Упала она лицом к пандусу, а не к комнате. Усилия, чтобы заставить тело описать дугу… она не способна… не способна… Медленно дюйм за дюймом она ползла и ползла, пока не оказалась лицом к комнате. Двадцать футов до лестницы, не меньше. А потом — ступеньки. Сможет ли она? Лалли потрясла головой, стараясь отогнать мрак. Она чувствовала, что изо рта у нее сочится кровь, и попыталась очистить от нее горло.

Правая рука… держи, держи ключ… левую руку вперед… правое колено, подтяни его… левое колено, правая рука… Нет, она сумеет, так или иначе она взберется по этим ступенькам.

Она представляла и представляла себе, как откроет дверь, вползет… закроет ее… заберется на койку… и будет лежать… закрыв глаза… лежать и ждать.

В ее комнату смерть придет как друг, как друг с прохладными и ласковыми руками.