Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

Нийл знал, что Шэрон плохо. Она его не обманула, когда сказала, что упала. Конечно, ее толкнул этот человек. Ему хотелось поговорить с Шэрон, но тряпка так туго стягивала ему рот, что он не мог выговорить ни слова. Гораздо туже, чем прежде. Ему хотелось сказать Шэрон, что она очень смелая, раз попробовала драться с этим человеком. А он так испугался, что не напал на него, когда он мучил мамочку. Но ведь даже у Шэрон, которая была почти такой же высокой, как этот человек, не хватило сил с ним справиться.

Шэрон объяснила ему, что попробует отнять пистолет у этого человека. Она сказала: «Не бойся, если услышишь, как я говорю, что брошу тебя. Я тебя не брошу. Но если я отберу у него пистолет, может быть, нам удастся заставить его выпустить нас отсюда. Мы с тобой одинаково ошиблись, и только мы можем спасти Рона Томпсона».

Голос у нее был такой странный, ворчащий, когда она пробовала говорить, и у него тоже, но все равно он сумел рассказать ей про это… как Сэнди сказал, что он должен был спасти мамочку; как ему снился этот день; как ребята спрашивали, хочет ли он, чтобы Рона Томпсона поджарили.

И хотя говорить с повязкой на рту было трудно, когда он все это рассказал, ему стало легче дышать. Он понимал, о чем говорила Шэрон. Рона Томпсона убьют за то, что он мучил мамочку, а он ее не мучил. А Нийл сказал, что да. Но Нийл не нарочно врал. Это он и хотел сказать папе, когда человек его записывал.

А теперь ему надо быть осторожнее, дышать медленно через нос и не пугаться, и не плакать, потому что тогда он не сможет дышать.

Так холодно, а руки и ноги у него так болят! Зато внутри у него что-то перестало болеть. Шэрон придумает, как им убежать отсюда от этого человека, чтобы рассказать про Рональда. Или папа придет и выручит их. В этом Нийл был уверен. Он чувствовал дыхание Шэрон у себя на щеке. Его голова была прямо под ее подбородком. Иногда она как-то странно ойкала, словно ей было больно. Но ему было легче оттого, что он был притиснут к ней. Совсем как тогда, когда он был маленьким и иногда просыпался среди ночи от плохого сна, и тогда забирался в постель к мамочке и папе. Мамочка прижимала его к себе и говорила сонным голосом, чтобы он перестал «ерзать», и он снова засыпал, прильнув к ней.

Шэрон и папа помогут ему. Нийл прижался чуть плотнее к Шэрон. Жалко, что он не может сказать ей, чтобы она из-за него не беспокоилась. Он будет делать долгие медленные вдохи через нос. Как болят руки! Он решительно отогнал эту мысль. Он будет думать о чем-нибудь приятном… о комнате на верхнем этаже и о лайонелских поездах, которые ему подарит Шэрон.

— Бога ради, родная, почти полночь. Довольно… — Роджер беспомощно смотрел, как Гленда покачала головой. С испугом он заметил, что флакон с нитроглицериновыми таблетками у нее на тумбочке почти пуст. А утром он был полным.

— Нет. Я вспомню. Я знаю, что вспомню, Роджер… вот что… давай попробуем так. Я расскажу тебе все, что делала в прошлом месяце. Я вспоминала его день за днем, но я что-то упускаю. Может быть, если я расскажу тебе…

Он знал, что спорить бесполезно. Придвинув стул поближе к кровати, он попытался сосредоточиться. Голова у него раскалывалась. Доктор заехал и страшно рассердился, что Гленда довела себя до такого состояния. Конечно, они не могли объяснить ему причину ее волнения.

Доктор хотел ввести ей полную дозу транквилизатора, но Роджер знал, что она ему никогда не простит, если он даст согласие. И вот теперь, глядя на ее пепельную бледность и роковую лиловатость губ, он вспомнил день, когда с ней случился инфаркт… «Мы делаем все что в наших силах, мистер Перри… положение крайне опасное… возможно, следует послать за вашими сыновьями…»

Однако она справилась. «О Господи, если она что-то знает, помоги ей вспомнить! — молился про себя Роджер. — Дай, чтобы я помог ей вспомнить». Если Нийл и Шэрон погибнут, а Гленда будет чувствовать, что могла бы спасти их, это ее убьет.

А что сейчас чувствует Стив? Скоро ему придется уехать в Нью-Йорк с деньгами для выкупа.

И где сейчас мать Рональда Томпсона? О чем она думает? Испытывает ли она такое же беспомощное страдание? Да конечно же, конечно!

Шэрон и Нийл? Они измучены ужасом? Подверглись насилию? Да живы ли они, или уже слишком поздно?

И Рональд Томпсон. На процессе Роджер был способен думать только о том, как этот мальчик похож на Чипа и Дуга, когда они были в его возрасте. Но в девятнадцать его сыновья уже учились на втором курсе — Чип в Гарварде, Дуг в Мичиганском университете. Вот где место девятнадцатилетним — в университете, а не в тюрьме, не в камере смертников.