Мэри Кларк - Кто-то выслеживает. Не плачь, моя красавица

— И с Шэрон Мартин вы были близки к этому?

От улыбки Стива веяло зимним холодом.

— Надеюсь.

Он нетерпеливо вскочил и отошел к окну. Снова сыпал снег, безмятежно, бесшумно. Ему показалось, что своей жизнью он управляет не больше, чем любая из этих снежинок — своим падением и тем, что с ней случится потом… Ляжет на куст, на траву, на мостовую, чтобы растаять или смерзнуться, чтобы ее смели, переехали колесом, раздавили подошвой.

У него в мыслях Появилась какая-то легкость, и он сознательно вынудил себя вернуться в настоящее. Он просто не мог больше беспомощно сидеть здесь в парализующем ожидании.

— Я возьму банковскую книжку и поеду в Нью-Йорк, — сказал он Хью.

— Погодите, мистер Питерсон. Мы должны кое-что обсудить.

Стив молча ждал.

— Что произойдет, если вы не получите записи с голосами вашего сына и Шэрон?

— Но он же обещал…

— А как он вам ее передаст, если запишет их? Вдруг у него сорвется? Важно другое: готовы вы отдать деньги без доказательства?

Стив взвесил его слова.

— Да. Я не рискну пойти ему поперек. Что, если он оставит пленку или кассету в каком-то месте, чтобы ее забрали… и тогда, если я не выполню…

— Ладно. Пока отложим. Если до двух дня, когда он позвонит вам на Пятьдесят девятую улицу, она не будет получена, можно потянуть время… Скажите ему, что вы ее не получили. Если он заявит, что где-то ее оставил, ее нетрудно будет забрать. Еще вопрос. Вы хотите дать ему настоящие деньги? Мы могли бы снабдить вас фальшивыми, которые легко проследить.

— Я не могу так рисковать. Деньги эти отложены на образование Нийла. Если с ним что-то случится…

— Хорошо. Значит, вы снимите деньги со своего счета. Возьмите аккредитив на Федеральный резервный банк. Наши люди сфотографируют там деньги для выкупа. Так у нас будет хоть какая-то зацепка…

— Я не хочу, чтобы деньги были как-либо помечены, — перебил Стив.

— Я говорю не о том, что их пометят. Но похититель никак не сможет узнать, что мы их сфотографировали. Но это потребует времени. Восемьдесят две тысячи долларов десятками, двадцатками и пятидесятками — это большая груда купюр.

— Я знаю.

— Мистер Питерсон, я хотел бы настоять, чтобы вы приняли определенные предосторожности. Во-первых, разрешите нам установить камеры на вашей машине. Так мы можем получить какую-нибудь подсказку, после того как вы вступите в контакт с похитителем. Его фото или номер машины, на которой он приедет. Еще нам хотелось бы установить на вашей машине сигнальное устройство, чтобы мы могли следовать за вами в отдалении. Гарантирую, что заметить их будет невозможно. И наконец — но решать вам — мы предпочли бы встроить в чемодан с деньгами следящее электронное устройство.

— А если оно будет обнаружено? Похититель поймет, что я обратился к вам.

— А если вы от него откажетесь — и больше ничего не узнаете? Заплатите деньги, но ни вашего сына, ни Шэрон не увидите. Поверьте, мистер Питерсон, наша главная задача — вернуть их целыми и невредимыми. Потом мы примем все меры, чтобы найти похитителя. Но решать вам.

— А что сделали бы вы, будь это ваш сын и… ваша жена?

— Мистер Питерсон, мы ведь имеем дело не с честными людьми. Вы заплатите деньги, но это еще не значит, что их отпустят. Может быть, отпустят. Но — может быть! А может, их просто бросят где-то, откуда сами они освободиться не смогут. Надо учитывать и такой вариант. Если мы сумеем проследить похитителя по электронному сигналу, то хотя бы площадь поисков значительно сузится.

Стив беспомощно пожал плечами.

— Делайте, что считаете нужным. В Нью-Йорк я поеду на машине Билла.

— Нет. Лучше возьмите свою машину и поставьте ее на стоянке у станции, как обычно. Вполне возможно, что за вами следят. Наш агент будет сопровождать вас на значительном расстоянии. Оставьте ключи на полу. Мы заберем машину, установим приборы и вернем ее на место к вашему возвращению. А с деньгами вы отправитесь…

Стив сел на поезд 10.30, который опаздывал на десять минут, и на Центральный вокзал прибыл в 11.35. Он пошел пешком по Парк-авеню с большим пустым чемоданом в руке.

Тоска и безнадежность все больше охватывали его, пока он добирался от вокзала до Пятьдесят первой улицы. В этот второй день снегопада ньюйоркцы с обычным своим умением приспосабливаться к обстоятельствам, заполнили улицы. В том, как они ступали по обледенелым вновь тротуарам и огибали сугробы, даже чувствовалась особая бодрость. Вчера утром он стоял с Шэрон под валящим снегом в нескольких кварталах отсюда, и он зажал ее лицо в ладонях, и поцеловал на прощание. Ее губы остались неподвижными — как его губы, когда Нина поцеловала его на прощание в тот день.