Мэрибет Мэйхью Уален - Всегда лишь она [litres]

Она приходит домой и обнаруживает Трэвиса неподвижно сидящим на диване, сжимающим в руках телефон и глядящим в пустоту. Никаких признаков Клэри, Трейси или Скотта. Она не намерена спрашивать о своей дочери Трэвиса, а от Трейси пришло сообщение, что они со Скоттом ушли в бар – тому необходимо залить стресс после поездки к машине Энни. Однако если они не решили напиться вдрызг, то уже должны были вернуться. Бог знает, что там творится между этими двумя, и Фэй это определенно не нравится, особенно когда это происходит в ее доме, но какое право она имеет осуждать после того, что сама только что делала с Хэлом? Ей следовало бы спросить Трэвиса, где именно в Библии написано о людях без греха, бросающих первый камень. Фэй могла бы поспорить, уж он-то в точности знает, где искать эти строки – и главу, и стих.

Впрочем, кое-что она и сама знает – несчастье вскрывает и лучшее, и худшее в людях. Состояние полусна, нереальности происходящего, всегда сопровождающее трагедию, создает иллюзию, что можно творить что угодно – и это не будет иметь никакого значения. Эта свобода – своего рода пропуск, дающий право делать что хочешь и к черту последствия. Так что она будет держать рот на замке насчет Трейси и Скотта только потому, что ненавидит лицемеров и сама не намерена становиться одним из них.

Трэвис, к счастью, не спрашивает, где она была и чем занималась. Он просто кивает и утыкается в телефон. Она не понимает, почему он здесь, почему не снимет комнату в отеле или даже просто не уедет домой. Она задается вопросом, как надолго он собирается задержаться у них и почему вообще решил это сделать. Он не их пастор, и он ничего им не должен. Его пригласили провести свадебную церемонию, но свадьбы не будет. Его ждет мегацерковь [10] Мегацерковь (англ. MegaChurch) – протестантская церковь, число прихожан которой превышает 2000 человек. , его ждет любящая жена, его ждет преданная паства. И все же вот он здесь – в утренних сумерках на ее диване, задумчивый и потерянный. И этот потерянный взгляд останавливает ее, не дает просто уйти в свою комнату и лечь в кровать, как бы ей этого ни хотелось.

– Ты в порядке? – спрашивает она.

Он с удивлением поднимает глаза от телефона и моргает несколько раз.

– Чт… что?

– Ты выглядишь расстроенным. Я имею в виду, что, конечно, ты расстроен – как и все мы. Но… может, я могу чем-нибудь помочь? – Она сама не знает, что говорит. Она слишком устала и плохо соображает. Она жалеет, что вообще решила открыть рот.

Трэвис растягивает губы в подобии улыбки и смотрит на нее.

– Вы спрашиваете, можете ли вы что-нибудь для меня сделать, хотя это я должен предлагать помощь, – говорит он. Она наблюдает, как легко он переключается на роль пастора – словно надевает солнечные очки. Ей хочется остановить его, объяснить, что он не должен делать этого, напомнить, что она знала его задолго до того, как он стал тем, кем является сейчас. Но она этого не делает.

Она чувствует, что прошлое – это территория, на которую Трэвис предпочел бы не ступать. Она не винит его. Его прошлое не очень-то совместимо с настоящим. Она вспоминает, как нашла его на пороге своего дома с рвотой на футболке и именем ее дочери на губах. Она вспоминает, сколько раз ее вызывали в школу или в полицейский участок, чтобы забрать Клэри, пойманную за очередным безумным хулиганством в компании Трэвиса. В юности они были теми еще оторвами.

Фэй не думала о той Клэри – Клэри – трудном подростке – много лет. Она привыкла к текущей версии, той, что вернулась из Шарлотта, куда ездила залечивать свои раны после разрыва с Трэвисом. Она хотела убежать от воспоминаний, которые поджидали ее в каждом закоулке Ладлоу, так что уехала в ближайший город покрупнее, нашла там работу и жилье. Хотя Фэй и скучала по Клэри, она все поняла. Клэри вернулась из Шарлотта другим человеком. Фэй объяснила это тем, что Клэри повзрослела, созрела. Но иногда она задумывалась, не было ли тут чего-то еще. Она испытывала такое огромное облегчение от того, что Клэри вернулась, что не давила на нее ни по какому поводу, опасаясь, что, если она это сделает, Клэри снова сбежит. Но теперь она думает, что, возможно, следовало проявить настойчивость.

– По-моему, странно снова оказаться здесь, – говорит она Трэвису, потому что не может придумать ничего лучше.

– Да, я нечасто здесь бывал. Столько дел с церковью и всем остальным. А когда мои родители умерли, просто не осталось причин.