Мэрибет Мэйхью Уален - Всегда лишь она [litres]

Он паркует автомобиль и тянется к дверной ручке. По привычке она протягивает руку и останавливает его. Каждый из них внимательно следит за тем, чтобы вовремя напоминать другому о возможных опасностях. Прогулка ночью в одиночестве – одна из них.

– Со мной все будет в порядке, – говорит она и открывает дверь. – А ты езжай домой к жене.

Тусклый свет лампочки в салоне подчеркивает морщины у его глаз, складки возле рта. Но это не имеет значения. Именно таким Фэй и представляет себе брак на всю жизнь. Ты смотришь на старика, но видишь только человека, в которого ты когда-то влюбился. Она знает, что и Хэл чувствует то же самое, потому что, говоря о ней, он неизменно описывает молодую женщину, которая когда-то пришла в полицейский участок. Видит ее такой, как тогда, а не такую, как сейчас. Это уловка любви, думает Фэй. Лучший трюк из всех.

– Я провожу тебя, – говорит он. – Столько всего творится, и я не позволю тебе ходить в темное время суток в одиночку.

Она кивает и выходит из машины. Они вместе идут по парковке, и по пути она отмечает все тени, все места, где может скрываться опасность. Люди говорят, что Ладлоу – безопасный город, но ни у кого из них нет сестры, убитой здесь. Она благодарна Хэлу за настойчивость, за его надежное, внушительное присутствие рядом с ней, пока она возится с ключами. Он видит, как дрожат ее руки, и накрывает их своей большой ладонью.

– Давай я, – говорит он.

Пока он открывает дверь, она задает ему вопрос, над которым билась с тех пор, как он объяснил ей, что произошло: они нашли машину Энни в лощине недалеко от того места, где умерла Лидия, и задержали ее друга из средней школы, который был, по-видимому, последним человеком, говорившим с ней.

– Как ты думаешь, это он сделал? – решается она.

– Вероятно, – отвечает он.

– Но почему? – спрашивает Фэй. На этот раз ее грызут серьезные сомнения: уж по очень похожему сценарию развиваются события – последний человек, который был и с Лидией, и с Энни, становится первым подозреваемым. В деле Лидии они никогда не копали глубже, и Фэй думает о Корделле Льюисе, отсидевшем в тюрьме все эти годы, умоляя хоть кого-нибудь поверить ему. Теперь это наконец случилось. Но история повторяется: мы снова здесь.

– Этот парень не сказал нам, что видел ее в ту ночь, когда она исчезла. Мы нашли доказательства в ее мобильном, который был в машине. Они общались в ту ночь, но насколько долго и по какому поводу, мы пока пытаемся выяснить. Мы считаем, что именно он вел ее машину и оставил ее там. Мы думаем… – Он прерывается, и она чувствует, как ее сердце прыгает к горлу во время этой мучительной паузы.

Фэй сглатывает:

– Думаете – что?

Он переминается с ноги на ногу и отводит глаза.

– Мы не знаем наверняка, – отвечает он.

– Не ври мне! – говорит она, и ее собственный голос режет ей уши. – Не смей начинать врать мне сейчас!

Он подходит к ней, и его спокойное лицо выражает искреннее сочувствие – так же, как прошлой ночью, когда он увещевал ее насчет тех репортеров во дворе.

– Это конфиденциальная информация, не более того. Я не скрываю от тебя ничего важного.

Она скрещивает руки и поднимает брови, глядя на него выжидающе.

Он колеблется под ее взглядом, открывает рот, раздумывает, закрывает снова.

– Не смотри на меня так, – бормочет он. – Ты же знаешь, я скажу тебе все, как только смогу, Фэй.

Он протягивает руки и прижимает ее к себе – чтобы она перестала смотреть на него так, чтобы установить с ней контакт. Фэй знает, что тут нет сексуального подтекста, так что не возражает. Пока она верит в это, она позволяет и себе верить, что ее намерения тоже чисты. Она отрицает томление внутри, порожденное его прикосновениями, отрицает глубокую потребность в его объятиях – его и ничьих других. Она осматривает окна, чтобы убедиться, что жалюзи закрыты, прежде чем позволяет себе зарыться лицом ему в грудь. Они стоят тихо и неподвижно в течение нескольких минут. Она слушает сокровенный звук биения его сердца, ритм его дыхания.

Они целуются прежде, чем успевают подумать, что делают. А когда она понимает, события уже развиваются слишком быстро, чтобы отступать. По крайней мере, это то, что она скажет себе позже: все происходило слишком быстро. Я просто не могла это остановить. Это судьба. Не позволяя мыслям о происходящем, обо всех правилах, что они нарушают прямо сейчас, оформиться в своей голове, она тянет его к спа-креслу, которое установила, чтобы расширить бизнес и начать предлагать клиенткам процедуры по уходу за лицом. Так она сказала всем, и это не было совсем ложью. Процедуры действительно проводили.