Павел Орлов - Оперативный гамбит

И, наконец, визит в РЭУ.

В этом мире меняется все. Меняются времена, нравы, мода, вкусы, правительства, политические доктрины и т. п. Сегодня, к примеру, мы строим уже не коммунизм, а капитализм, причем с тем же успехом, поскольку во главе этого строительства стоят все те же идиоты. Но есть места, в которых время остановилось. Были ЖЭКи — стали РЭУ, но это всего лишь смена вывесок. А внутри по-прежнему сидят неприступные тетки, умеющие из решения пустякового вопроса раздуть проблему вселенского масштаба. Простому смертному получить элементарную справку все так же сложно, как и в «жековскую» эпоху. Но это — простому смертному! За деньги же вам быстро и без проблем сделают любую бумажку, которую только можно. А уж за относительно большие деньги — даже ту, которую нельзя. Но наша подопечная — из простых смертных, поэтому с ней поначалу просто не стали разговаривать.

— Когда выпишитесь из старого адреса, тогда мы вас здесь зарегистрируем.

— Я вот и хочу узнать, могу ли я здесь зарегистрироваться? — робко возразила Вера. — Мама должна была за меня бронь оформить, и я не знаю, сделала она это или нет.

— Женщина, а я тем более не знаю. У меня не вы одна — что, я всех вас помнить должна? Других задерживаете! — затараторила сотрудница паспортного стола РЭУ, явно апеллируя к стоявшим в очереди за Верой двум старушкам.

Но Вера была, видимо, готова к такому повороту событий, поскольку тоном не терпящим возражений заявила:

— Пригласите вашего начальника!

Паспортистка демонстративно глубоко вздохнула и крикнула куда-то в глубину комнаты:

— Лидия Евгеньевна!..

Появившаяся начальница, в отличие от паспортистки, к конфликтам особой любви не питала. Она молча выслушала Веру, взяла ее паспорт, подошла к стоящим у стены ящикам и нашла нужную карточку.

— Вы выписаны, все правильно. А бронь не оформлена.

— Там мама прописана была, и она говорила, что…

— Фамилия матери — Рогова? — оборвала Веру начальница.

— Да.

— Выписана неделю назад на основании свидетельства о смерти.

— Так что, там теперь никто не прописан? — наигранно удивленным тоном спросила Вера.

— Почему? Муж вашей матери прописан.

— Какой муж?! — Тут уже Разумовской удивление разыгрывать не пришлось.

— Женщина, извините, мы таких справок не даем. Я вам ответила на ваш вопрос. Повторяю: вы у нас не прописаны. Если бы бронь за вами была, это было бы отмечено, а вы просто выписаны — и все…

Вот такие вот итоги. Ежу понятно — Гена этот зря время не терял, и по закону комната, скорее всего, останется за ним. И нам тут делать нечего — криминала-то нет. Гражданско-правовые отношения в чистом виде. Единственное, чем я могу Вере помочь — как и говорил Ленке, — так это посоветовать хорошего адвоката. Может, он что и сообразит, хотя я сомневаюсь. Где-то у меня был записан телефон Витьки Дудникова… Мы вместе в Московском РУВД работали: я — в «уголовке», он — в следствии. Выйдя на пенсию, Дудников подался в адвокаты и сейчас если не процветает, то на ногах стоит довольно крепко. Следователем он был хорошим, а из таких и адвокаты получаются неплохие: кому как не ему знать, где в деле могут быть слабые места. Правда, Виктор вроде на уголовном праве специализируется, а тут — гражданское производство. Ну, если и не сам — так, может, кого посоветует. Черт, да где же Витькин телефон… Вот не помню, то ли в этой записной книжке, то ли еще где? Или он мне визитку давал?.. Стоп, кажется, визитку! Я начинаю рыться в ящике стола, оттягивая неприятный момент объяснения с Разумовской. Мне всегда очень нелегко отказывать людям, пришедшим ко мне за помощью, — каждый раз чувствуешь себя как оплеванный.

— Скажите, Вера, а что за человек при вашем разговоре с Геной присутствовал? — спрашивает вдруг Платонов.

— Какой человек? — удивленно поворачивается к нему наша гостья. — Никого больше не было. Соседка еще в квартире была, но она в комнату не заходила.

— Точно?!

— Да… — озадаченно смотрит Вера на Сергея.

Я тоже удивленно поднимаю на него глаза, поскольку, честно говоря, не въезжаю, что еще за фишку он затевает. «Разводить» Разумовскую нет никакой необходимости.

— Паша, отмотай-ка запись на самый конец!

— С какого места? — уточняю я. — Где он гово…

— Самый конец, говорю же! — нетерпеливо перебивает Сергей. — Последнюю его фразу, перед тем как Вера ушла.

Я пожимаю плечами, нажимаю клавишу обратной перемотки, выжидаю несколько секунд и вновь включаю диктофон.