Павел Орлов - Оперативный гамбит

И вдруг буквально за неделю до вылета пришла в Нижневартовск страшная весть — мать умерла… Это случилось 19 июля. Телеграфировала соседка по квартире. Вера тут же бросилась звонить домой, но оказалось, что соседка сама ничего толком не знает. Известно только то, что произошло это в больнице. При этом голос соседки показался Вере несколько странным… Кое-как удалось обменять билет на более ранний, но на похороны Вера все равно не успела — добираться пришлось через Москву, да и телеграмма все равно была послана уже через три дня после смерти.

Это, конечно, огромное горе — потерять мать, — но тут уже ничем не поможешь. Да и суть возникшей проблемы совсем не в том. Завязка всей истории произошла тогда, когда убитая горем Вера приехала домой — в ту самую квартиру, из которой она уезжала двенадцать лет назад. Ключей у нее, естественно, не было — дверь открыла та самая старушка-соседка. Веру она в первый момент и не признала, а, узнав, расплакалась. А когда та спросила про ключи от комнаты — кому мать могла их оставить или кому их передали из больницы, — то Разумовскую ждал неприятный сюрприз. Выяснилось, что передавать куда-то или кому-то ключи не было никакой необходимости, поскольку в комнате в настоящее время проживает… мамин муж. Сейчас его, правда, нет, но вот как раз тогда, когда Вера звонила в прошлый раз, он был дома, и поэтому-то соседка и не могла свободно говорить.

— Какой муж?! — Изумлению Веры не было предела. — Мама мне ничего не говорила…

Кое-как удалось выяснить следующее.

Где-то в начале года в их квартире появился молодой человек, по виду кавказец. Кто он такой, откуда взялся, где и как познакомился с Вериной матерью — соседка не знала. Ее это, собственно говоря, и не интересовало, поскольку визитер, в общем, никаких хлопот не доставлял. Появлялся он не часто, особенно поначалу, никогда не шумел, никаких компаний не водил, пьяным его не видели. Даже позднее, когда он появлялся уже по нескольку раз в неделю и оставался ночевать, ничего не изменилось. Напротив, Зинаида — так звали Верину мать — стала пить меньше, за порядком в квартире следить начала, да и за собой, чего последние лет пять-шесть за ней не наблюдалось. Так что появление в их тихой квартире Гены — так, во всяком случае, он назвался — проблем не принесло. Скорее даже наоборот. Замок на входной двери, например, сменил, соседке ключ дал и денег не стал спрашивать.

А что до их личных взаимоотношений, то жили они в одной комнате, а что и как… Поэтому, когда однажды — с месяц назад — Зинаида сообщила, что Гена — ее законный муж, соседка страшно удивилась. Во-первых, этот Гена Зинаиде в сыновья годился, а во-вторых, они — ну никак не пара. Она — если не совсем опустившаяся, то уж, по крайней мере, не на выданье, не в пример ему: молодой — около тридцати пяти на вид, видный, при деньгах… Какая же они пара? Впрочем, соседке до этого дел особых не было, поскольку, повторяю, проблем у нее с новым жильцом не возникало.

А про мамино здоровье сказала, что за последние годы, когда она пить стала сильно, то и сдала заметно. Жаловаться она никогда не жаловалась, но, когда человеку за шестьдесят, болячки не спрячешь. Тем не менее, когда Зинаиду забрали в больницу — «скорую» вызывал Гена, — это было как гром среди ясного неба. Еще утром они вдвоем чай пили на кухне, и Зинаида про здоровье и словом не обмолвилась, да и выглядела как обычно. А уж известие о смерти соседки, последовавшей буквально через три дня после госпитализации, повергло старушку в настоящий шок.

Похоронами занимался новоявленный муж, уже прочно обосновавшийся на новой площади. Сделано все было быстро, а как там и что — соседка не знает, поскольку ее саму не пригласили, чем, кстати, страшно обидели…

— Подожди, Лен!.. — Я уже немного устал от этой истории и к тому же не совсем понимаю, какое она имеет отношение ко мне и к той замечательной фирме, которую я имею честь представлять. Да и, откровенно говоря, хотелось бы с Ленкой поговорить о чем-либо другом. — Я, разумеется, твоей подруге сочувствую, но что вы от меня-то хотите?

— Я не знаю, Павел. Понимаешь, тут ведь явно все незаконно. Не может быть у Вериной мамы мужа — так вот, невесть откуда… Не могла она Вере об этом не сказать. И теперь он живет в этой комнате, хотя на нее никаких прав не имеет, а Вера, которая там с рождения жила, теперь на улице оказалась. Она сейчас пока у меня остановилась, благо семья на даче, только…