Стивен Бут - Чёрный пёс

Когда детектив Купер сидел возле постели матери, ему показалось, что она не может контролировать движения своих губ, языка и лицевых мускулов. Женщина постоянно строила гримасы и ворочала языком во рту, как человек, который хочет срочно избавиться от кусочков пищи, оставшихся на деснах. Ноги ее тоже находились в постоянном движении под одеялом, бесконечно сгибаясь и разгибаясь, как будто она ехала на велосипеде.

Доктор с удовольствием сообщил Мэтту и Бену, что препарат, который ей давали, не может излечить шизофрению, а может только облегчить наиболее тяжелые симптомы. А список этих симптомов в устах врача казался бесконечным: спутанные мысли, паранойя, галлюцинации, мании, отсутствие самопомощи, уход в себя, сильная тревога, перевозбуждение… Ее состояние может только ухудшаться, подчеркнул медик. Правда, иногда — но это только иногда — она может входить в ремиссию, и в эти периоды миссис Купер будет выглядеть абсолютно нормально. По-видимому, врач считал, что сообщает им обнадеживающие новости.

— Я всем доставляю одни неприятности, — сказала Изабель, глядя с постели глазами старой женщины.

— Что ты, ма! Ну конечно же, нет! И не волнуйся об этом, — попытался успокоить ее младший сын.

— Это ты, Бен? — спросила больная.

— Да, ма. Я здесь.

Он сидел и общался с ней уже около сорока минут. Мэтт провел с ними первые полчаса, а потом вышел из палаты. Сказал, что ему надо глотнуть свежего воздуха.

— Ты хороший мальчик. Я немного приболела, да? — посмотрела на сына пациентка.

— Ты выздоровеешь, ма.

Миссис Купер повернула голову, беспомощно скалясь и подмигивая, и протянула Бену руку. На воротнике ее сорочки виднелась капля слюны. На тумбочке рядом с кроватью стояла небольшая вазочка с гипсофилами [97] Многолетняя травянистая кустарниковая культура из семейства гвоздичных. Цветы-бусинки разнообразных расцветок словно парят в воздухе на почти лишенных листьев стебельках. За это англичане прозвали ее «дыханием ребенка». , которые были такого же цвета, как простыни и ее кожа. Бен истекал потом в жаркой больничной палате, но рука его матери была холодной и липкой.

— Как же ты похож на своего папу, — сказала Изабель. — Такой симпатичный молодой человек…

Сын улыбнулся и пожал ей руку, понимая, что за этим последует, боясь ее следующего вопроса и не зная, что на него ответить.

— Ты уже женился, Бен?

— Нет, мам. Ты же знаешь, что нет.

— Скоро ты найдешь себе хорошую девочку. Я хотела бы увидеть тебя женатым и с детьми.

— Не волнуйся.

Полицейский понимал, что эти фразы ничего не значат. Но в его словаре отсутствовали слова, значение которых они оба могли бы понять и которые могли бы принести им успокоение.

Плечи Изабель дергались, а ноги толкались и изгибались, двигаясь под больничными простынями, как беспокойные животные. Ее язык высунулся изо рта, и она с удивлением осматривала больничную палату, а потом вновь сфокусировала свой взгляд на сыне. Пожилая женщина пылко осматривала его лицо, и в глазах у нее были отчаяние и мольба. Она взглядом посылала ему молчаливую просьбу, умоляя его дать ей хоть каплю утешения.

— Совсем как твой папа, — повторила она.

Бен ждал. Его мускулы оцепенели, и в голове не осталось ни одной мысли. Он походил на загипнотизированного кролика, ожидающего последнего, смертельного укуса. От того, что он задержал дыхание, его легкие заболели. Полицейский знал, что не сможет отказать ей в ее мольбе.

— Они уже назначили тебя сержантом, Бен? — спросила мать.

— Да, ма, — ответил он, ненавидя себя за эту ложь.

Диана Фрай впервые посетила «Вершину». На нее не произвели никакого впечатления ни фальшивые портики, ни гараж на три машины, ни кованые металлические ворота. Все это показалось ей безвкусным, и здание, напоминающее белую коробку, выглядело совсем неуместно на фоне долины и рядов каменных коттеджей, которые начинались в нескольких ярдах ниже по дороге. Казалось, что его небрежно перенесли сюда из предместий Бирмингема — из Эджбастона или Бурневилля, например. Так что в пейзаж оно никак не вписывалось. Фрай было поручено побеседовать с Шарлоттой Вернон после того, как старший инспектор Тэйлби пообщался с ее мужем и сыном. До сих пор Шарлотта мало что говорила, и на нее как-то не обращали особого внимания. Но теперь пришло время задать ей несколько вопросов, особенно о Ли Шерратте. Этот молодой человек, по мнению Стюарта, все еще оставался основным подозреваемым, хотя Диана понимала, что старший инспектор еще полностью не отказался от второй линии расследования — семейной. Вполне возможно, что у Шарлотты так или иначе мог оказаться ключ к разгадке убийства.