Стивен Бут - Чёрный пёс

Суперинтендант внимательно следил за реакциями констебля. Хитченс был прав: Купер выглядел напряженным и нервным. Из-за темных кругов под глазами он казался старше своих двадцати восьми лет, да и выбрит сегодня не так чтобы очень аккуратно. Руки его слегка дрожали, и это было заметно еще до того, как он услышал новость о том, что его исключили из списка претендентов на сержантскую должность. «А может быть, у него проблемы с алкоголем? — подумал Джепсон. — Надо будет спросить у инспектора Хитченса».

— Вы шокированы этой новостью, Купер? — обратился он к подчиненному.

— Могу сказать, что я думал об этой должности, сэр. И психологический тест уже прошел… — отозвался тот.

— И каковы же результаты, Купер?

— Выяснилось, что я недостаточно позитивен, сэр. Слишком обращен в себя и склонен к сопереживаниям в самый неподходящий момент.

— М-м-м-м… А вы знаете, что это значит?

— Ни малейшего представления, сэр.

— Это значит, черт побери, что вы слишком добренький, Купер!

— Понятно.

— А мы больше не можем позволить себе «добреньких» полицейских. У нас теперь есть полицейские на любой вкус, и все они нашли себе место в нашей службе. У нас есть черные полицейские, полицейские-женщины, полицейские-геи и даже ненормальные полицейские.

По мнению Бена, последнее относилось к истории в местной газетенке об одном из сотрудников управления, который был видным деятелем местной Спиритуалистической церкви, а совсем недавно объявил себя ясновидящим.

— Теперь меня уже ничто не удивит, — продолжал Джепсон. — Следующими у нас появятся полицейские-трансвеститы, вот увидите. Какой-нибудь ублюдок из полиции нравов появится в один прекрасный день в юбке, и после этого все пойдет вверх дном. Появятся полицейские-карлики, полицейские-зомби и полицейские с голубой кожей с планеты Зог. И — кто знает, — может быть, у нас будут генетически модифицированные констебли, с горами мышц и мозгом размером с репу… Хотя нет, отставить, такие у нас уже есть. Но не приведи господь нам хоть кого-то из них дискриминировать, Купер! Единственные, кого мы не потерпим, так это предвзятые полицейские.

— Так точно, сэр. — Бен попытался скромно улыбнуться, решив, что Джепсон пытается его подбодрить.

Суперинтендант подозрительно посмотрел на него. Он любил, чтобы его подчиненные смеялись, но только тогда, когда он действительно шутил.

— Полагаю, вы думаете, что нет никаких видимых причин, чтобы у нас не было добреньких полицейских, Купер? — поинтересовался он. — Абсолютно никаких?

— Ну что вы, сэр! Может быть, просто не в чине сержанта?

— А кто хочет быть этим чертовым сержантом? Собачья работа, поверьте моему слову.

Оба замолчали, прислушиваясь к эху этой лжи, которое отражалось от пластиковых стен. Джепсон побарабанил пальцами по столу и уставился на Бена. Он смотрел на него до тех пор, пока тот не почувствовал, что вынужден снова заговорить.

— В любом случае, сэр, меня это не очень волнует. Я совсем не расстроился или что-то в этом роде, — заверил он начальника.

— Врете! Если б я был на вашем месте, Купер, я бы разозлился на весь мир. Вы опять пытаетесь быть добреньким. Теперь вы понимаете, в чем ваша главная проблема? — произнес суперинтендант с видом триумфатора.

— Думаю, что я никогда этому не научусь, сэр.

— Послушайте моего совета: отправляйтесь и постреляйте голубей, или по чему вы там стреляете… А потом выпейте, и все само по себе забудется.

Купер кивком показал, что понял его, и тогда Джепсон поджал губы перед заключительной фразой:

— И никаких эмоциональных всплесков, договорились?

Бен смотрел поверх головы суперинтенданта. На стене висела большая фотография, забранная в рамку, на которой были изображены десятки серьезных мужчин, сидящих и стоящих длинными рядами. Здесь был изображен весь личный состав полицейского управления Идендейла, собранный во время посещения управления какой-то особой королевской крови в 80-х. Купер хорошо помнил и повод, и саму фотографию. Во втором ряду, среди других сержантов, стоял его отец.

— Я понимаю, сэр, — сказал он тихо. — Все это не важно. Абсолютно не важно.

Врач объяснил им, что Изабель Купер принимает сильный психотропный препарат. Он сказал его название, и Бен аккуратно записал его в блокнот: «Хлорпромазин». Это лекарство блокировало активность допамина и вызывало изменения в нервной системе, что могло привести к побочным явлениям, предупредил доктор.