Клод Авелин - Кошачий глаз

Беда испарился. Бело показалось, что перед ним стоит призрак бабушки. Впечатление, которое Жан-Марк производил не на женщин, а на Женщину с большой буквы, было действительно достойно изумления. Бело придвинул к себе одно из кресел, стоящих у маленького столика.

— Не стану отнимать у вас много времени. Как бы несправедливо вы о нас ни судили. — Он сокрушенно вздохнул и подумал: «Я слегка лицедействую, но почему это должно быть привилегией одних только преступников?» — Мы не хотим ничьей безвинной гибели. Я пришел, чтобы послушать вас. Это вам Жан-Марк доверял, и в ваших руках — его судьба.

— С чего вы взяли, что Жан-Марк мне доверял? — спросила госпожа Беда, тяжело опускаясь в кресло. — Говорить с вами непросто. Вы вызываете страх, а этот парнишка пуглив, как любая впечатлительная натура. Если с ним грубо обращаться, он может потерять самообладание и оговорить себя.

— Он доверил вам свои деньги, — пробормотал Бело, задыхаясь от лаванды.

— Именно так.

— Мы знаем сколько.

— В таком случае вы знаете больше, чем я. Мне известно только число конвертов. Их три. На каждом он написал своим великолепным почерком: «Собственность Жан-Марка».

— Вы могли бы мне их показать?

— Простите, нет. И ничто на свете не заставит меня это сделать. К тому же у меня плохая память, и я не помню, куда их положила. Прошу мне поверить.

— Не поверю, — ответил Бело. — Но, если они у вас, я за их судьбу спокоен. Вы защитите их от любого, как сейчас — от меня.

В голубых глазах госпожи Беда отразилось изумление, даже растерянность.

— Вы говорите, как адвокат. Необычно для полицейского.

— А вы — как ангел-хранитель. Тоже необычно для хозяйки гостиницы. Господин Беда, конечно, не знает, что у вас хранятся деньги Жан-Марка?

— Я не доверяю ворам.

— Вам известно, что это кругленькая сумма?

— Тем лучше для бедняжки. По крайней мере ему что-то останется после этой мерзкой истории. Он был такой счастливый! Когда мы остались наедине, говорил все время о вилле в Нейи, о коллекции, о ней!

— В воскресный вечер перед отъездом?

— Да, он как раз ехал в Лион, чтобы известить родных о свадьбе!

— Он был у нее?

Госпожа Беда кивнула.

— Она позвонила около полудня. К телефону подошла я. Беда по воскресеньям торчит в пивных с такими же бездельниками, как он сам. И в первый раз — вообразите себе — она назвала свою фамилию. Она всегда говорила только: «Попросите, пожалуйста, Жан-Марка». Я узнавала ее по голосу. А тут вдруг она сказала: «Говорит Сарразен. Я хотела бы поговорить с Жан-Марком Берже. Его можно пригласить?» «Конечно, — ответила я от всего сердца, — если он только не в ванной. Сегодня ведь воскресенье, а вдобавок вечером он уезжает». — «Я знаю, — ответила она, — и именно поэтому хочу с ним встретиться. Желательно, в середине дня». Я попросила ее подождать. Жан-Марк сразу спустился, они беседовали некоторое время, наконец он сказал: «Ладно, договорились» — и повесил трубку.

— Вернувшись, он говорил что-нибудь?

— Нет, я была уже в постели. При такой погоде я терплю крестные муки. Он всунул только голову в дверь и сказал: «До свидания, моя дорогая госпожа Беда, поправляйтесь поскорей!» — «И вы тоже! — ответила я. — Вы плохо выглядите, берегите себя, сынок, и возвращайтесь быстрее!»

Из закрытых глаз госпожи Беда скатились две слезы. Бело поблагодарил ее и вышел.

К вечеру результаты следствия были такие: машина Мерсье, если верить описанию Жан-Марка, носильщика Люсьена и полицейского Рауля Ляруа, соответствует той, на которой так называемый американец подвозил Жан-Марка в трагическое воскресенье. Ни в префектуре, ни в консульстве Соединенных Штатов даже не слышали о паспорте на имя Люзара или Мерсье в последние десять лет. Господин Шенелон и Симон Ривьер не нашли в бумагах Огюсты ничего интересного. Господин Шенелон очень постарел за последние несколько часов. Он уладил формальности, связанные с транспортировкой тела Огюсты в Лион, и отправился в гостиницу. Бабушка его не покидала. Во время второй встречи с Бело в полиции она заявила:

— Мне кажется, в похоронных машинах очень удобные сиденья. Вообще автомобиль — прекрасная вещь, но таким недотепам, как мои сыновья, никогда его не купить!

Бело не сообщил ей, что нашел мадам Б. Впрочем, она его и не спрашивала, сказала только:

— По-вашему, дело начинает проясняться?

Она хотела добавить «Фредерик», но взглянула на Симона и раздумала.

— Думаю, да, госпожа Берже, — ответил Бело.