Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Задумавшись, Джанет плеснула в гранулы слишком много воды, и вместо однородной желейной массы у нее получилось нечто вязко-водянистое. Она попыталась слить немного воды и вместе с жидкостью упустила часть фарша. Раздосадованная, Джанет опрокинула всю эту массу на дуршлаг и отправилась наверх, чтобы попытаться выманить из комнаты подругу.

После того как Трикси практически вытолкала за дверь всех, кто пытался ей помочь, она заперлась на ключ. В этом, конечно, не было ничего странного, но раньше она по крайней мере подавала голос хотя бы для того, чтобы попросить оставить ее в покое, когда кто-нибудь стучался.

Но так было вчера. Сегодня изнутри не доносилось ни звука. Джанет тихонько постучала. Глухая тишина.

— Трикси, ланч готов! — сказала она.

И снова полное молчание, ни шороха, ни скрипа, ни шелеста шагов… Не похоже, что там вообще есть кто-то живой.

Джанет оглянулась по сторонам, не видит ли ее кто-нибудь и, проклиная себя, опустилась на колени и заглянула в замочную скважину. Ей был виден только край неубранной постели. Джанет покраснела от стыда и быстро вскочила.

Вернувшись, она обнаружила на кухне Кристофера. Он успел сбегать в деревню и вернулся с непристойно большим шоколадным тортом, «чтобы всех немножко подбодрить», как объяснил он.

— Но Хизер уже приготовила пудинг из тапиоки с финиковой глазурью!

— Вот именно поэтому!

Джанет рассмеялась. «Соссомикс» повел себя хорошо и впитал всю воду, масса загустела настолько, что ее можно было теперь пожарить в форме колбасок. Она зажгла газ под кастрюлей со шпинатом и сказала, что можно звать остальных.

Арно нашел Хизер на террасе. Стоя там в ярко-голубом спортивном костюме и вытянув руки вверх, чтобы дотянуться ими до энергетических токов Земли, она нараспев произносила:

Она стала подпрыгивать на месте, и вместе с нею запрыгали и затряслись, как незастывшее желе, ее большие груди и мощный зад. Кристофер уже готов был сообщить, что ланч на столе, но его остановило лирическое отступление:

Кристофер был хорошо знаком с ее приверженностью к пространственному позитивизму. Она знакомила с ним любого клиента, какой бы ужасной болезнью тот ни страдал. Он встал перед ней и одними губами произнес слово «кушать». Запыхавшаяся Хизер перестала подскакивать, отрывисто вымолвив:

— Кенни… в офисе… позову. — И затрусила вдоль стены, исчезнув за углом дома.

Кен размножал постеры «Мы увидимся ясным, полным солнышка днем!» для следующего семинара на тему брака. Пресловутая больная нога — на столе, рядом стрекочущий аппарат.

— Ланч готов, — прощебетала его половинка, заглядывая в дверь.

— Давно пора. Я ужасно проголодался.

— К сожалению, сегодня все делается кое-как, сам понимаешь. — Хизер подошла к столу и взяла в руки постер. На бледно-голубом фоне красовалась парочка голубков. Один с длиннющими ресницами был обряжен в передничек, на другом не наблюдалось ничего, кроме распущенных белых перьев. Этот последний крыльями обнимал первого посредине туловища. Под изображением стояли имена Кена и Хизер с указанием сферы деятельности. Кен обозначил себя как интуитивного диагноста, писателя и медиума, а Хизер отрекомендовал как целительницу, писательницу и жрицу.

— Это наверняка привлечет к нам слушателей, — сказала она, рассматривая постер. — Надеюсь, что семинар не сорвется. Ну, я имею в виду последние события.

— Полностью с тобой согласен. Задержись на пару минут, мне есть чем поделиться.

— Да ну? Давай рассказывай. — И Хизер села на ковер, с немалым усилием скрестив ноги.

— Ты же знаешь мой принцип — делай не одно, а три дела сразу. Так вот, пока я возился с этими постерами, то одновременно запустил свою мозговую энергетику для связи с Илларионом. Хотелось выяснить, какова наша перспектива.

— Здорово! И что он сказал?

— Не захотел говорить, старый греховодник… Ой-ой-ой! — вскрикнул Кен. Он согнулся, втянул голову в плечи и прикрылся руками, будто защищаясь от камнепада. — Извини, Илларион, я просто пошутил! — Затем выпрямился и продолжал будничным тоном: — Зато сообщил новую информацию: общий анализ космической и земной ситуации, — можешь себе представить? Особое внимание он уделил озоновым дырам, и тут — полный сдвиг в парадигме: он сказал, что по их поводу абсолютно нечего волноваться, вот!