Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Она приготовилась скомкать и выбросить конверт, но вовремя остановилась. Ведь в одном отношении ничего не изменилось: кто бы ни скрывался за инициалом «В.», вероятно, ему или ей известно, где может прятаться Трикси, даже если она в каком-то другом месте, а не в Слау. Так что следующий шаг — позвонить на почту в Слау и попытаться получить точный адрес.

Джанет поднялась на ноги. Она решила действовать, и уже одно это придало ей сил. К своему удивлению, она вдруг почувствовала, что проголодалась. Схватив апельсин, она отправилась на поиски незанятого телефона.

— Где «Независимая»?

— Я на ней сижу.

— Ну ты и злодей!

— Точно. Я такой.

На кухне у Барнаби в самом углу стучала, ворчала и курлыкала стиральная машина. Когда Калли приезжала в отчий дом, машина работала каждый день с утра до вечера. Запах жареного бекона смешивался с ароматом позднего жасмина, пышная ветвь которого свешивалась над распахнутым настежь окошком. Ночь была душной, и при полном безветрии даже утром дышалось тяжело.

— Ты же все равно ее не читаешь. Ты думаешь о расследовании, правда, мам?

— Правда, — отозвалась Джойс, переворачивая бекон ножиком для рыбы.

— Ну и кто это?

— В каком смысле «кто это»?

— Как кто? Злодей-убивец.

— Не знаю.

— Какой позор! Полных три дня прошло, а он не знает!

— Поберегись, — посоветовала Джойс. — Он толстый, но очень проворный. Может укусить!

— Слушай, эта твоя «Золотая лошадь» похожа на вертеп колдунов. Они там случайно не устраивают танцы под луной голышом? В вертепах это делают.

— «Золотая лошадь» — коммуна, а не вертеп.

— Какая разница? Что на них надето? Ожерелья из амулетов и всякие этнические тряпки?

— Более-менее так.

— Я бы сказала, что менее уж некуда, — вставила Джойс.

Тостер крякнул, и Калли поднялась, придерживая одной рукой мягкие складки своего халата (в это утро он был шелковый, с жемчужно-серыми разводами). Халат был ей длинен, но она обнаружила его в лавке старинных вещей в Виндзоре и влюбилась в него с первого взгляда. Она говорила, что ощущает себя в нем Анной Карениной.

— Кончится тем, что однажды ты на него наступишь, упадешь и ушибешься, — сказала ей мать.

Калли взяла тост, посмотрела на сковородку и вскрикнула:

— Переверни его, мама! — Она схватила нож для рыбы, перевернула бекон и потянулась за тарелкой.

— Я хочу, чтобы он получился хрустящий! — возмутилась Джойс.

— Он уже хрустит. Еще немного — и он совершит самосожжение. — Калли оторвала пару бумажных салфеток и стала аккуратно прикладывать их к прожаренным корочкам.

— Что ты делаешь?

— Спасаю папу от сердечного приступа, — ответила Калли и поставила перед отцом тарелку с беконом и свежей порцией тостов. Бекон был идеальный.

— Расскажи мне поподробнее о своих подозреваемых, — попросила Калли, садясь на прежнее место.

— Зачем тебе это?

— Затем, что в один прекрасный день мне придется играть пятую спицу в колеснице в какой-нибудь криминальной пьесе.

Ну конечно! Он мог бы и не спрашивать, это все для сцены, для актерской профессии.

— Что тебе сказать? Во-первых, там есть субъект, который состоит на связи с духами, и его супруга, которая посещает Венеру в те свободные часы, когда ей не нужно руководить феями-посудомойками.

— Хорошо бы мне заполучить сюда хоть одну, — пробормотала Джойс.

— Во-вторых, еще одна персона. Она видит, у кого какая аура, и к слову, очень обеспокоена состоянием моей ауры, о которой моя семья как-то не думает. И еще она считает, что я должен гармонизировать свою селезенку.

— Неужели есть люди, которые верят в подобную ерунду?

— Это называется вроде бы внутренним туннельным мышлением, верно? — сказала Калли.

— Для меня это полный бред, — признался Барнаби. Мысль, что мир не тот, каким кажется, представлялась ему полной ерундой, да и вдобавок, если бы это было так, он не смог бы успешно выполнять свою работу.

— Все культы одинаковы. Их приверженцы считают, что следует отвергнуть всех и всё, не соответствующее их правилам. Если и пока ты это делаешь, ты — избранный и просветленный. Наверняка у них нет ни радио, ни телека.

Барнаби кивнул.

— Но такая изоляция опасна. Как только вторгается внешний мир — тебе конец. Пространство решает всё.

— Хватит изображать философа! — воскликнула Джойс, все еще досадуя из-за бекона. Она налила себе кофе и села за стол. — Выходит, одна из этих просветленных душ совершила убийство?