Марина Серова - Преступление высшей пробы

Я, конечно, первое время пытался работу найти, только я ведь говорил уже, кроме как шоферить, ничему не обучен. А о шоферской доле пришлось мне забыть, с такой-то болячкой. И в разнорабочие не возьмут, и даже в грузчики. А с инвалидностью что-то там не срослось, не тот диагноз какой-то… Не дали мне ее, в общем. Варька меня первое время водила по врачам. И со спиной, да и вообще… Человека, наверное, хотела из меня сделать. А я уже на весь мир обозлился и выпивать начал, да и Варьку стал поколачивать. Ну она какое-то время держалась, а потом все же выставила меня, хотя, подозреваю, это маманя Варькина в уши ей напела, всегда на дух меня не переносила, как все тещи. Ну и добилась-таки своего. Выставила Варька меня с чемоданчиком. Иди, говорит, куда хочешь, а нам с Борей ты не нужен.

Глаза Митченко злобно блеснули из-под густых поседевших бровей, губы кривились в усмешке.

— Можно было, конечно, и уговорить ее, как раньше я всегда уговаривал. Не в первый раз между нами размолвка случилась, с тех пор как я пить начал. Но только взыграла во мне гордость. Ах так, говорю, ну вот и сиди теперь в обнимку со своей мамашей до скончания века. Подхватил свои пожитки, да и был таков. Вернулся опять в Тарасов. Работы нет, жить негде, так и жил какое-то время как полубомж. Дворником устроился и ночевал в теплушке, благо не выгоняли. Так и промыкался не знаю сколько лет. Хотел на Лелькин след напасть, да не вышло. Ходил туда, где они с мальчонкой жили, да только никто там не знал, где она теперь, куда переехала. Думаю, может, вообще из Тарасова убралась от греха подальше. К магазину тому тоже ходил. Там только вывеску сменили да название, а так, как была там ювелирка, так и осталась. Караулил у входа несколько дней, когда сотрудники на работу шли или, наоборот, по домам расходились. Да только ни разу она мне не попалась. Я уж подумал было, что прихватили Лельку вместе с ребятами. А она меня не сдала. Лучше то есть думал о ней, чем она есть. Была…

Митченко скорчил злобную гримасу, я заметила, как у него заиграли желваки.

— Геньку тоже высматривал, — продолжал он, справившись с приступом злобы. — Хотел к ней сунуться на постой, приняла бы она меня. Я даже не сомневался ничуть. Один раз вижу, идет. Одна. Красивая такая, стройная, в шубке коротенькой, в пушистой шапочке. Идет и улыбается чему-то. Я уж было к ней разлетелся, а потом развернулся и прочь побежал. Ну их, думаю, этих баб, все беды от них. Да и не любил я ее. Вот, если б Лелька вдруг объявилась и сойтись предложила, пошел бы за ней куда угодно, даже не задумался бы. Я ведь еще тогда думал, как все закончится, сделаю Лельке предложение. А Генька бы в меня вцепилась клещами, нет уж, как-нибудь сам. А сам-то я так и мыкался по теплушкам да по приятелям иногда. То сторожем куда-нибудь устроюсь, то охранником. Иногда до того припрет, в холода особенно, что, думаю, сдохнуть бы потихоньку, да все никак. Не знаю уж, сколько времени утекло, а только разыскал меня мой Борюшка, сынок. Он, оказывается, с семьей в Тарасов перебрался.

Тут я с удивлением заметила, что старик утирает слезы.

Митченко вновь замолчал, видимо, эти воспоминания давались ему нелегко.

— Боренька хорошую должность получил, в Тарасов его перевели на работу, он приехал с женой и дочкой. С Оленькой, внучкой моей. От матери узнал, что я в Тарасове, как раз перед смертью она ему рассказала, Варя-то. Он и попросил начальство сюда его перевести, разыскать меня, значит, хотел. Ну и разыскал. Я как увидел его, чуть было умом не тронулся, смотрю и сам себе не верю, неужто это мой Боря, у такого непутевого отца… Привез он меня в их с женой дом. А дом у них был большой, не в самом Тарасове, а в пригороде, в Приволжском. Ну, ты сама знаешь…

Естественно, живя всю жизнь в Тарасове, я не могла не знать о том, что в Приволжском строили или покупали коттеджи весьма обеспеченные горожане. Вероятно, и сын Митченко Борис примкнул к этим счастливчикам.

— Он ведь большим начальником был, Борюшка-то, — похвалился Митченко. — Они там втроем жили, жена еще Борина, Вика, и Оленька, внучка моя. Борина жена Вика приняла меня как родного, за стол усадила, потчует. Потом комнату мне показала, большую такую, все спрашивала, удобно ли мне, не надо ли чего. А потом Оленька прибежала, и ко мне! Ручки ко мне тянет, говорит: «Дедушка приехал!» А я как услыхал, ты не поверишь, у меня слезы в три ручья хлынули! Чудо-то какое, думаю, и сынок, и внучка у меня! Смилостивились, видимо, надо мной… А потом разговорились мы с сыном. Он рассказал, что любят они с женой в горах отдыхать, в походы ходить. Они и познакомились в клубе альпинистов. Вот, говорит, папа, будешь теперь ты с Олей оставаться, когда мы с Викой в горы поедем. А я как услышал «папа»…