Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Яновски знал, что в снаряжение охраны входят мощные фонарики, которые при необходимости можно использовать для ослепления злоумышленников, и попросил одолжить две штуки.

— В синагоге можно вообще-то и свет включить, — проворчал Минтцберг, но просьбу выполнил.

Он проводил их ко входу в здание и открыл замок. Полицейские поднялись по лестнице и прошли внутрь: здесь Даниэль попросил Минтцберга оставить их. Тот насупился еще больше, но решил не спорить и сказал, что подождет у ворот.

В помещении синагоги было темно. Через окна с улицы проникал слабый свет фонарей, а у входа в молитвенный зал слабо мерцал свисающий с потолка светильник.

— Нер тамид, — сказал Даниэль. — Неугасимая лампада. Теперь это просто лампа, но она напоминает о неугасимом огне, в древности всегда горевшем в масляном светильнике. В каждой синагоге есть частица святости Иерусалимского храма.

Он нашел выключатель около двери и включил свет.

Аско осмотрелся. В центре синагоги располагалось деревянное возвышение для чтения Торы, над ним с потолка свисала большая бронзовая люстра. Ряды сидений заполняли весь зал, за исключением кафедры для приглашенного оратора — хазана — в передней части синагоги, бимы и нескольких проходов, расположенных перпендикулярно друг к другу. Купол синагоги, красно-коричневую кровлю которого Аско до этого видел только снаружи, прорезали круглые окна, между которыми были изображены семисвечники. В основании купола находилась четырехугольная конструкция, где каждую сторону украшало изречение на иврите.

Над задней частью зала и по бокам располагались большие балконы. По обеим сторонам этих балконов возвышались по две изящных колонны, поддерживающих купол.

Аско заметил на балконах строительные леса, а нижние конструкции потолка в нескольких местах у наружной стены были разобраны. Широкая верхняя часть стены была затянута тканью.

— Ремонт крыши, — сказал Даниэль, перехватив взгляд Аско. — Протечку обнаружил раввин, когда ему на голову стала капать вода прямо во время богослужения в прошлый Йом Кипур, День Искупления. Возможно, кровлю за все сто лет вообще не ремонтировали.

Взгляд Аско скользнул в углубление под завешенной строителями стеной в передней части синагоги. И тогда он увидел их: двух деревянных львов. Между ними располагался высокий шкаф, отделенный синей тканью. Его, в свою очередь, торжественно венчала деревянная корона.

— Ты имеешь в виду этих? — спросил Аско, указав на львов.

Взгляд Даниэля стал колючим:

— Именно. Они охраняют арон а-кодеш — шкаф, в котором хранится свиток Торы нашей общины.

— И корона сверху. Та же тематика, что и в гравировках на серебряном сундуке, — подвел итог констебль.

Даниэль направился к шкафу, Аско последовал за ним. Они обошли возвышение для чтения Торы и продолжили путь по центральному проходу. Затем поднялись на несколько ступенек по лестнице, ведущей в нишу, в которой стоял священный шкаф. Аско не удержался и потрогал одного из львов. Яновски поморщился.

— Шкаф находится здесь с того самого времени, как была построена синагога, — поведал он. — Говорят, что изображения львов — XVII века и привезены из Центральной или Восточной Европы, а корона, по преданию, шведская, XVIII века.

Они обошли шкаф. Даниэль выглядел озадаченным.

— Что-то не так?

— Я не понимаю, как в этом шкафу можно было что-то прятать в течение ста лет. Им пользуются каждую неделю, иногда по нескольку раз. И свиток Торы периодически приводят в порядок, так же, как и сам шкаф. Мы ведь ищем относительно крупный предмет.

Яновски в задумчивости остановился у львов, а Аско повернулся в сторону зала. Напротив шкафа в передней части ниши на небольшом возвышении стояла кафедра для выступающего. Аско поднялся на нее и оглядел помещение синагоги и заполнявшие его ряды сидений. Он старался представить себе, как выглядит зал, когда он полон людей. По-видимому, с учетом балконов здесь было мест на несколько сотен человек. Какие речи произносились с этой кафедры за прошедшую сотню лет? Были ли это философские рассуждения или нравоучения и порицания? Никаких мыслей на этот счет у него не возникло.

Аско вдруг овладело чувство утраты. Он подумал, какое влияние оказали бы на него эти речи, если бы ему довелось их услышать. В течение нескольких последних лет он старался совершенствоваться, поступать правильно. В мыслях Аско перебирал события прошлого и думал, как много можно было бы изменить к лучшему. Где-то внутри него зародилось и стало расти ясное убеждение: я в долгу за то, что могу жить. Он склонил голову и прислушался к тишине.