Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Констебль достал из кармана телефон.

— Мне надо сделать один звонок. В чайнике остался кипяток, если хочешь еще чаю, — сказал он и встал из-за стола.

Аско прошел в спальню и закрыл дверь. Он никому не собирался звонить, но тут ему в голову пришла мысль, что надо как-то связаться с госпожой Аскен. Он совсем забыл об этом после того, как накануне пытался навестить ее. Она была человеком, который мог обладать интересной информацией по делу — и кроме того, что-то знать о предках Аско.

У него не было телефона старой дамы, поэтому констебль позвонил в справочную службу, но и там не оказалось о ней сведений. Номер наверняка можно было найти в бумагах, которые он просматривал раньше, но все они были сданы Маркканену, подумал он и тут почувствовал, насколько тяжелый ему выдался день. Ему вдруг захотелось обо всем забыть и заснуть.

Он прилег на кровать, закрыл глаза, но отключиться ему так и не удалось. За стенкой сидела Тува, ждала квартира, требующая уборки, и сумка, в которой лежала прозрачная папка и…

Кстати, куда он дел сумку? Не оставил ли в прихожей, куда может зайти с лестницы кто угодно и просто взять ее?

Аско вскочил, открыл дверь спальни и выбежал наружу. Он сразу увидел сумку, которую прислонил к стене, и темную мужскую фигуру перед входной дверью. Констебль уже выхватил пистолет, но тут услышал знакомый голос:

— Аско, что с тобой? Расслабься.

Даниэль протянул Аско руку. Тот, тяжело дыша, оперся на нее и встал.

— Ты мог бы предупредить о своем приходе. Хотя бы постучать, — зло сказал Аско.

— Я стучал много раз.

Находясь в спальне, Аско не слышал стука. В гостиной и в кухне дверей не было, и там стук, наверное, был слышен. Аско удивился, почему Тува не разбудила его.

Они вошли в гостиную.

— Тува, это…

Аско осекся. У дивана уже не было рюкзака: Тува ушла. Вероятно, сразу, как только Аско закрыл за собой дверь спальни, потому что вряд ли он спал долго.

— Что? — переспросил Яновски.

— Ничего, задумался, сам с собой разговариваю.

Даниэль обошел гостиную и недоверчиво посмотрел на коллегу.

— Может, расскажешь мне, что произошло? Замок на входной двери… да и книги у тебя в беспорядке…

Аско с досадой развел руками и сел в кресло. На минуту он задумался, как Даниэль успел сегодня днем запомнить порядок, в котором были расставлены книги.

— Когда это случилось? — спросил Даниэль.

— Еще раньше вечером. Пока я забирал пистолет на работе.

— Почему ты мне не сказал, когда мы ходили к собору?

— Хотел это все обдумать.

Даниэль обошел гостиную, остановился перед книжным стеллажом и подровнял корешки книг.

— Мне пришла в голову мысль, что за текст был на крышке сундука, — вдруг сказал он.

— Я думал, что ты не сумел его разобрать до того, как раскоп обрушился.

— Да, я понял позже.

— Но ведь крышка пропала, — недоумевал Аско.

Даниэль разгреб бумаги и сел на диван.

— Тебе следовало бы знать, что человек осознает некоторые вещи лишь спустя изрядное время после случившегося.

Аско нетерпеливо смотрел на него.

— Там было два льва друг против друга, — сказал Даниэль.

Аско кивнул и подумал, что львы — подходящее по стилю украшение для серебряного сундука.

— И о чем это говорит? — спросил он.

— Похоже, они что-то охраняли.

Выражение лица Аско стало серьезным. Он потер подбородок.

— Три мудреца отдали путь к Короне своим детям, — пробормотал Аско.

— Извини, что?

— Фраза на стенке сундука. Теперь похоже, что это была не просто фигура речи, а указание насчет того… — Аско обвел взглядом свою квартиру, которая была перевернута вверх дном, возможно, именно из-за этой фразы.

— Ты имеешь в виду, что львы — указание на то, что потом случилось с Короной, то есть куда ее переместили из сундука? — Даниэль возбужденно продолжил эту мысль.

— Именно так.

— Аско, мне кажется, я знаю, где эти львы.

Была уже глубокая ночь. Здание синагоги казалось призрачным в свете уличных фонарей.

— Начальник охраны скоро будет здесь. Бумага у тебя с собой? — тихо спросил Даниэль.

Аско кивнул. Ему было жарко в зимней куртке, потому что на улице по-весеннему потеплело, а шли они быстро. По пути Даниэль позвонил начальнику охраны еврейской общины Минтцбергу и попросил его открыть для них молитвенный зал.

Им пришлось подождать некоторое время, пока со стороны Фредрикинкату не показалась наконец фигура высокого мужчины. Подойдя к ним, Минтцберг угрюмо кивнул и открыл ворота. Он явно был не в восторге от того, что ему пришлось идти на работу среди ночи.