Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

— Ты никогда не задумывался о ловушках? — спросил Аско.

Он с трудом подбирал слова. Это были размышления о том, что с ним только что произошло. Почему так трудно смотреть на мертвеца? Вопрос не в том, что это трудно само по себе, а в том, почему это переживание длится потом многие часы, дни и даже недели. Фотография покойника и близко не вызывала у него подобных чувств. Для того чтобы они возникли, нужно было непосредственное присутствие трупа в той же комнате.

— Что ты подразумеваешь под ловушками?

— То, что человек может что-то испытать или увидеть, и этот опыт неожиданно и сразу меняет его. Для этого не всегда требуется разумное объяснение, и это даже не обязательно относится к чему-то действительно важному для него.

Даниэль пригубил вино и помрачнел:

— То есть твой вопрос заключается в том, почему некоторые переживания вызывают у нас такой шок?

— Да. Почему что-то незначительное само по себе, свидетелем чего ты был какой-то короткий миг, может производить такое сильное впечатление и даже как будто становится частью тебя самого?

Аско ждал ответа. Ему вдруг показалось, что Даниэль побледнел и занервничал. Быстрым, неловким движением потер подбородок и снова положил руку на стол. Оказывается, у Яновски тоже имелось прошлое.

— К тебе прикоснулась темнота, — сказал Даниэль. — Это не отсутствие света, нет, совсем другое. Она следит за неправильными или злыми деяниями человека. И это не обязательно именно твои поступки. Достаточно того, что ты становишься свидетелем поступков других людей. Ты оказался в каком-то месте, когда там присутствовала темнота. Это так просто, но одновременно от этого никуда не деться и это невозможно осмыслить. Ты ведь знаешь, как ранима душа человека. Ее части подобны ниткам в руках портного, и от сущей мелочи зависит то, сможет ли он добиться нужной формы и сохранить ее.

Даниэль сделал паузу и в задумчивости потер лоб.

— Просто нужно избегать темноты, — продолжал он. — Надо держаться от нее подальше. С другой стороны, возможно, ее прикосновение открывает хорошие возможности распознать зло. Надо разок соприкоснуться с темнотой, почувствовать ее и научиться понимать, где она. Может быть, соприкоснувшийся с темнотой человек благодаря этому опыту узнаёт, где следует искать свет.

Замолчав, Даниэль принялся в задумчивости разглядывать книжные полки. Аско немного полегчало. Он сунул руку в карман и невольно нащупал деревяшку, которую оторвал от дверного косяка в квартире на Луотсикату. Аско вынул ее и осмотрел: это был футляр, открытый сзади. Внутри, похоже, лежал свиток несколько сантиметров длиной. Он вытащил его мизинцем и развернул. На свернутом листке был текст на иврите.

Даниэль как раз очнулся от своих мыслей, наклонился вперед и уставился на футляр и свиток.

— Осторожно! — предостерег он и протянул руку. — Можно я посмотрю?

Аско протянул предметы коллеге. Тот положил футляр на стол, но свиток аккуратно держал за краешек, как будто проявлял фотографию. Яновски прищурил глаза, сдвинул брови и поднес свиток почти к самому лицу. Затем поцеловал его, снова свернул и поместил обратно в футляр.

— Это настоящая мезуза. Где ты ее нашел?

Аско вспомнил отверстия от гвоздей в квартире на Коркеавуоренкату.

— А как часто можно встретить мезузу на дверном косяке в Хельсинки? — ответил он вопросом на вопрос.

Даниэль попытался придать своему лицу глубокомысленное выражение.

— Думаю, что в центре города — на дверях одной из трехсот-четырехсот квартир.

Аско пришло в голову, что вторжение в квартиру на Луотсикату должно быть как-то связано с историей с серебряными сундуками. Близость по времени взлома квартиры и предыдущего случая с сундуками, мезуза, а также знакомый запах не могли быть случайным совпадением. Все эти обстоятельства, которые он обдумывал при предыдущем расследовании, ушли в глубины памяти, и теперь он пытался извлечь наиболее существенные из них.

— Где ты взял эту мезузу? — снова спросил Даниэль и крепко зажал футляр в руке.

Аско не ответил, а попытался снова привести в порядок свои мысли. Яновски сунул футляр себе в карман.

— Если ты снял мезузу с какой-то двери, то ее необходимо вернуть на место. И вообще, зачем ты таскаешь ее с собой?

— Она имеет отношение к одному происшествию в Катаянокка, — сказал наконец Аско. — Я сорвал ее с косяка входной двери в квартиру, потому что мне показалось, что она имеет некоторый смысл, хотя я и не понял, какой именно. Вряд ли ее можно вернуть на место.