Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

— Криминалисты и фотографы сейчас приедут. И причину смерти надо установить. Я еще осмотрю квартиру, но ты, если хочешь, можешь прямо сейчас идти в машину и подождать меня там.

Аско рассказал о локоне на полу в библиотеке и взял у Маркканена ключи от «мерседеса». Выходя из квартиры, он снова окинул взглядом входную дверь. Сбоку на полотне и на дверной коробке было множество однотипных вмятин, как и в предыдущей обследованной им квартире, однако в данном случае замки были открыты отмычкой, следов от которой не нашлось на другом месте происшествия. Чуть выше головы Аско к дверному откосу была прикреплена продолговатая деревяшка длиной с ладонь. В ней было что-то знакомое, какой-то смысл, которого он в точности не мог уловить из-за того, что слабость снова одолела его. Но прежде чем выйти на свежий воздух, Аско крепко взялся за прибитую к двери деревяшку, оторвал ее от косяка и сунул в карман.

На улице он почувствовал себя лучше. Он прогулялся по Вюёкату, прошел по плавно спускавшейся улице к ее северному концу, откуда открывался вид на продрогший залив. Аско облокотился на перила, за которыми уходила на несколько метров вниз отвесная скала. За сквером, начинавшимся на другой стороне улицы, виднелся ледокол, пришвартованный к причалу перед старинным зданием морской казармы. День только перевалил за середину. Погода была ясной. Тусклое солнце парило желтым пятном над южной оконечностью Вюёкату и согревало Аско затылок, пока порыв холодного ветра не унес это тепло с собой.

Констебль побрел обратно, мимо здания с эркером-башней, и устроился на старом продавленном сиденье в машине Маркканена. В памяти всплыло, как отец лет двадцать назад иногда возил его на своем автомобиле на тренировки по футболу. Теперь, сидя в «мерседесе» Маркканена, Аско почувствовал мимолетное ощущение счастья, исчезнувшее столь же стремительно, как тепло весеннего солнышка. Было ли это настоящее счастье, или промелькнувшее мгновение лишь подразнило его? Нет, он не ошибся, потому что бывал счастлив в детстве и в юности. Эти минуты остались в прошлом, но не исчезли из памяти.

Аско опустил спинку сиденья и откинулся назад. Вскоре к машине вернулся Маркканен, и они тронулись. Комиссар время от времени смотрел на Аско с тревогой, но ничего не говорил. Они переехали канал и двинулись по краю Кауппатори. Оживленная летом площадь теперь была пустынной, а паромы, отправлявшиеся на ближайшие острова, либо вообще не ходили, либо стояли пустыми в ожидании единичных пассажиров, которым было не до красот архипелага и не до старинной крепости. Все они плыли по каким-то делам, вроде починки покосившегося за зиму причала. Констебль подумал о холодной морской мгле, притаившейся под хрустящими льдами залива, и получше закутался в куртку.

— Я могу выйти здесь, — сказал он напротив здания муниципалитета.

Маркканен остановил машину у тротуара.

— Я хотел бы услышать твои соображения по этому делу сразу, когда сможешь.

Аско направился в сторону Сенатской площади пешком, поскольку хотел проветриться и привести в порядок мысли. Он подумал, что было бы неплохо поговорить с Даниэлем о запахе одеколона, которым пропиталась квартира на Луотсикату. После событий сегодняшнего дня ему было тоскливо и не хотелось оставаться в одиночестве, и он двинулся к Меритуллинкату, поскольку дом Яновски находился именно в той стороне.

Аско ждал коллегу у подъезда. Он был бледнее обычного и казался погруженным в свои мысли. Даниэль, примчавшийся с работы на такси, порадовался, что Ханны нет дома и они могут свободно поговорить о служебных делах. Он пригласил Аско в комнату и предложил кофе.

— У вас уютно.

— Это не моя заслуга, — с улыбкой сказал Даниэль.

Аско не торопясь рассматривал обстановку, в которой главное место занимали книжные стеллажи. Названия на корешках многих книг были на голландском языке и иврите. На мгновение он остановился взглянуть на зарисовки, лежавшие на подоконнике, и в конце концов устроился в небольшом кресле.

— Что-то… что-то новое по этому делу? — поинтересовался Яновски. Аско собирался рассказать об аромате одеколона, замеченном им в осмотренной квартире, но решил не говорить лишнего.

Даниэль догадался, что Аско не хочет говорить о расследовании. Он открыл один из стоявших на кухне холодильников, достал бутылку, открыл ее и разлил вино. Они подняли бокалы, но не произнесли ни слова, некоторое время сохраняя молчание. Взгляд Аско упал на свадебную фотографию Даниэля и Ханны; он невольно улыбнулся, ощущая уютную атмосферу этого дома, никак не зависевшую от размеров квартиры и стиля обстановки.