Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Аско подумал, что Корона — или что там все они ищут — скорее может находиться у евреев, чем у Ежа. В противном случае он сам пошел бы в отель. Поэтому констебль решительно отправился в то место, где мог определиться весь ход дальнейшего расследования и куда он не хотел посылать никого другого.

Вымывшись и поев, Даниэль прилег отдохнуть на диван. Пыль из раскопа все предшествующие часы продолжала раздражать глаза, временами его одолевали приступы кашля, но теперь неприятные ощущения начали проходить. Итак, с чего следует начать поиск евреев? Даниэль с уверенностью мог утверждать только то, что не видел их за молитвой в шабат. Он перебрал в голове отели, где могли бы остановиться ортодоксальные иудеи. Ведь в шабат они, например, не имели бы возможности открывать дверь в номер электронным ключом.

Даниэль чувствовал сильную усталость и заметил, что его мысли перескакивают с одного на другое. Напряжение, которое он пережил в раскопе и позже, измотало его. Яновски уставился в потолок, на котором отражался последний свет уходящего дня, проникавший через светлые занавески, выбранные его женой. В памяти всплыли старинные деревянные своды Эсноги в Амстердаме, на которые он смотрел, когда шел по центральному проходу этой синагоги к хупе [9] Хупа — балдахин, под которым по еврейской традиции жених с невестой стоят во время церемонии бракосочетания. , где его ждала невеста. Высокие окна направляли лучи света вниз, и скрытый в тени потолок словно накрывал синагогу темным облаком. Даниэль быстрыми шагами прошел под балдахин из светлой ткани. Он думал тогда о том, что его народ един, несмотря на то что корни евреев из Северной Европы и Пиренейского полуострова разошлись не менее тысячи лет назад.

Веки Даниэля сомкнулись, и ему приснился сон.

Во сне он стоял во дворе синагоги в Хельсинки в очереди вместе со своими сверстниками из еврейской общины. Все они выглядели моложе, чем на самом деле. Здесь же присутствовали и другие члены общины — они стояли на полукруглой трибуне и наблюдали за молодыми людьми. Несколько мужчин направляли очередь, ибо всех юношей одного с Даниэлем возраста было решено принести в жертву во искупление грехов общины. И вот теперь они стояли в очереди, из которой их по одному уводили в соседний лесок, чтобы принести в жертву.

Тем не менее им был оставлен выбор: каждый мог выйти из очереди и сохранить себе жизнь. Однако никто пока не воспользовался этой возможностью. Был мрачный дождливый вечер, и лица зрителей скрывали зонтики. Очередь медленно двигалась вперед, и приближался черед Даниэля. За ним стоял его младший брат. Он спросил Даниэля, уверен ли тот, что хочет отдать себя в жертву. Тот ответил утвердительно, хотя сам не был уверен в том, что говорит правду, — при этом он остановился завязать шнурок на ботинке и пропустил брата вперед. В последний момент Даниэль все же принял решение, что не согласен пойти на алтарь и выбирает жизнь. Направляясь мимо зрителей к выходу со двора синагоги, он почувствовал тяжкую вину за то, что предал брата. Если бы он сказал, что откажется, то и брат последовал бы его примеру. Родители и родственники сошли с трибуны и бросали Даниэлю в лицо оскорбления, отрекаясь от него.

Вдруг Даниэль увидел своего брата, возвращающегося из леса. У того был изможденный вид, он весь потемнел, словно покрылся сажей, но остался жив, пройдя суровое испытание. Родители обнимали брата. Чувство вины отпустило Даниэля, но радость оказалась неотделимой от тоски по прежней жизни. Он сказал родным, что отступается от иудаизма и отправляется в Южную Америку, подобно перелетной птице.

В этот момент кто-то возложил ему на голову тяжелую Корону, украшенную золотыми буквами на иврите, и Даниэль проснулся. Сон испарился, и он увидел жену, склонившуюся над ним. Ханна была встревожена.

— Я долго спал? — спросил Даниэль.

— Не знаю, я только что пришла. Что это ты дома в такое время? И почему у тебя царапины на виске?

Даниэль инстинктивно потрогал висок, поврежденный мелкими камушками, и порадовался, что жена не видит большую шишку на затылке. Даниэль испугался, что Ханна не уснет ночью, если узнает, что он опять на оперативной работе. Он сел, заверил ее, что все в порядке, и посмотрел на часы.

— Мне надо идти, — сказал он, обнаружив, что прошел уже целый час.

— У тебя не найдется минутки поговорить со мной? Я хочу… — Ханна не закончила фразу. Даниэль собрался и направился к двери. — Поговорим, когда представится случай, — улыбнулась жена.