Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

В первый год ему удалось найти две книги с карлин-столинской печатью. Обе были в плохом состоянии. Он аккуратно укрепил переплет и хранил тома в таких условиях, чтобы из них потихоньку испарялась накопившаяся за многие годы влага. В одной из книг содержались тексты законов, в другой — житие средневекового ребе. В один из дней Цельхаузен упаковал книги и собирался отослать их раввину синагоги в Боро-парке, но решил написать сопроводительное письмо. За написанием письма он вдруг испытал отвращение, подобное тому, что навалилось на него год назад в комнате раввина, когда слова застряли у него в горле. Запястья отяжелели, и он не смог закончить письмо. Пакет с книгами ждал у него на столе неделю, потом вторую и третью. Каждый день доктор собирался дописать письмо.

В конце концов он вскрыл пакет и поставил книги на полку.

Что-то изменилось.

На следующий день с утра пораньше Еж взял с собой обоих помощников и вернулся к Свято-Троицкой церкви. За ночь подморозило. Светать еще не начало, и улицы в Круунунхака были пустынны. Время от времени редкие машины с шумом проезжали по булыжной мостовой. Их фары выхватывали из темноты иней, покрывавший дорогу, ограды и ворота. Мужчины прошли через калитку прямо к строительной бытовке. В маленьком окошке мерцал слабый свет.

Еж постучал в дверь. Никто не вышел, и он постучал громче. Ответа опять не последовало. Еж быстро глянул по сторонам и достал из рюкзака две фомки. Одну он оставил себе, вторую вручил помощнику. Они быстро забили фомки в зазор между дверью и косяком и надавили — Еж чуть повыше замка, а помощник немного ниже. Легкая дверь с треском распахнулась. Взломщики вошли в бытовку и прикрыли за собой дверь.

Внутри никого не было, но помещение оказалось необычным. По центру в фанерном полу было пропилено большое отверстие, под которым зияла яма: глубиной она была около пяти метров, а диаметром — порядка полутора. Раскоп, похоже, расширялся книзу. Вокруг валялись инструменты и приспособления для земляных работ, а на потолке горела тусклая лампочка. Ни кроватей, ни стульев не было вовсе. В одном углу возвышалась большая куча извлеченного из ямы песка. На полу лежала стопка сшитых бумаг. Верхний лист представлял собой какой-то план с пояснениями на иврите.

Еж нагнулся, чтобы заглянуть в яму, и посветил в нее фонариком. Дно было застелено газетами, поверх которых стояла деревянная лестница. Ее верхний конец опирался на песчаный край раскопа в десяти сантиметрах ниже пола. Спустившись на дно ямы, Еж наткнулся на что-то твердое, и, когда отодвинул в сторону газеты, застилавшие дно раскопа, перед ним предстала знакомая картина. Один из помощников, свесившийся вниз, присвистнул от изумления.

В центре ямы виднелся точно такой же, как и под камерой Гауптвахты, потемневший снаружи серебряный сундук. Его крышка была открыта, а сияющие внутренности зияли пустотой. Основание раскопа, если не считать скалы по краям, состояло из песка и глины. Здешний сундук больше торчал из земли, чем тот, что они успели раскопать под Гауптвахтой, но и этот наполовину оставался в земле.

Еж внимательно осмотрел находку. Своей неровной поверхностью, толщиной стенок и замком сундук практически не отличался от ранее найденного. Было очевидно, что его выкопали евреи, но теперь Еж лихорадочно искал какие-нибудь свидетельства того, был он найден пустым или нет. Он ощупал внутреннюю поверхность сундука, засунул в него голову и даже втянул носом воздух, но все было напрасно.

Одновременно Еж понял, что каждое мгновение, которое они проводят в бытовке, подвергает всю их затею величайшей опасности. Он ведь вчера видел, как переодетый полицейский, который следит за ними, крутился вокруг этого вагончика. Еж вспомнил и о человеке, который явно направлялся в бытовку, но у калитки развернулся и ушел.

Еж принялся раскладывать газеты на полу ямы, прикрывая ими сундук, и тут в наклонном луче фонарика на внешней стенке сундука блеснуло что-то неожиданное. На поверхности виднелась гравировка. Он нагнулся, чтобы получше разглядеть ее, но не смог ничего разобрать. Казалось, что это кусочек какого-то текста, но среди выпуклостей и углублений на потемневшей поверхности надпись казалась просто случайной комбинацией линий и окружностей. В зависимости от угла зрения узор то проявлялся, то исчезал. Нужно было как-то скопировать его. Еж велел своему помощнику вырвать лист из пачки переплетенных документов на полу бытовки и бросить ему. Он наложил лист на поверхность сундука, поднял со дна ямы острый камень и потер им гравировку так, чтобы она рельефно отпечаталась на бумаге. Затем, аккуратно сложив лист, убрал его в нагрудный карман, снова расправил газеты, взобрался по лестнице и перед уходом прихватил документы с пола.