Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Он просмотрел пару первых месяцев. Наличные почти не снимались, и счет за обслуживание кредитной карты был небольшим, поэтому Аско предположил, что госпожа Аскен оплачивает свои покупки почти исключительно банковской картой. Это объясняло и большое количество транзакций по счету. Преобладали мелкие покупки, которые позволяли составить довольно полную картину повседневных трат хозяйки счета.

Аско отметил, что в первые два месяца она ни разу не рассчитывалась в аптеках и у врачей. По-видимому, дама еще пользовалась автомобилем, поскольку время от времени оплачивала бензин. У нее была маленькая пенсия, и на продуктах она явно экономила. Помимо пенсии, на счет поступала плата за две квартиры, принадлежавшие госпоже Аскен, — арендная плата за одну из них составляла две тысячи евро, а за другую — полторы тысячи. Подробности утомили констебля, и, положив бумаги на журнальный столик, он уснул.

Аско проспал около часа, когда его разбудил стук в дверь квартиры. Он встал и пошел открывать. В дверях стояла Тува.

— Проходи, — удивленно сказал он.

Тува вошла, не сказав ни слова. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, девушка прошла мимо, словно не заметив этого. Аско вдруг пришла мысль: а как она вошла в подъезд? Наверное, кто-то тоже заходил и впустил ее. Аско подумал еще и о том, давал ли когда-нибудь Туве свой адрес. Видимо, давал.

Скрывая недоумение, Аско показал Туве квартиру и посетовал, что у него нет никакого угощения. Тува казалась задумчивой, а ее улыбка — более нежной, чем обычно.

— Я купила нам поесть, — сказала Тува и махнула в сторону пакета, который принесла с собой.

Аско стал накрывать на стол.

Тува обошла гостиную и поочередно заглянула в окна. Затем оглядела книжный стеллаж, склонив набок голову и читая названия на корешках.

— Кто на этой фотографии? — спросила она спустя минуту.

Аско вошел в гостиную и увидел в руках Тувы деревянную рамку с карточкой, на которой мужчина лет сорока с вытянутым лицом и короткой бородкой стоял на улице и со сдержанной улыбкой смотрел в камеру. На нем были темный костюм в талию и шляпа.

— Отец, — коротко ответил Аско и вернулся на кухню.

Из комнаты не доносилось ни звука, но он знал, что Тува разглядывает фотографию. Обычно портрет не стоял на виду, когда в дом приходили гости, но сегодня Аско не успел переставить его в укромное место, и фото осталось стоять на средней полке стеллажа. Аско не отпускало напряжение. Ему казалось, что его поместили под увеличительное стекло. Он ощутил себя беззащитным в присутствии Тувы. Как будто она случайно получила в свое распоряжение какое-то свидетельство, из которого теперь извлекала все, что можно. Одновременно Аско в голову пришла мысль, что эта фотокарточка может быть важна для Тувы. Ему всегда что-то мешало быть с ней откровенным, поэтому он не находил в себе сил признаться ей в своих истинных чувствах. Теперь он осознал, что фотография отца была свидетельством его корней. Он, Аско, больше не был кем-то случайным, непонятно откуда взявшимся за столиком ресторана.

Они сели за накрытый стол, ели, пили вино и разговаривали. Тува казалась несколько подавленной, но иногда ее лицо озарялось знакомой улыбкой.

— Вкусно. Откуда ты знала, что я не ел? — спросил Аско.

— Ну, мы с тобой несколько раз ужинали вместе, и за все время ты всего однажды успел до этого пообедать, — сказала Тува.

— Я что, так подробно рассказывал тебе о своем режиме питания?

— Нет, но я могу отличить голодного человека, который весь день не ел, — ответила Тува с улыбкой.

Ее взгляд задумчиво скользнул по обоям в гостиной.

— Ты не соришь деньгами, это хорошо. Мне тоже надо стараться экономить. Арендную плату повысили, — сказала Тува.

— Я и не знал, что ты снимаешь квартиру. И часто ее повышают?

— Раз в год. В последнее время она здорово выросла. Я надеялась, что моя хозяйка будет забывать ежегодно увеличивать квартплату. В этом году она подняла ее на семь процентов. Я, разумеется, в любой момент могу переехать, но очень привыкла к своей уютной квартирке.

Тут Аско вспомнил о выписках со счетов госпожи Аскен, и ему пришла в голову одна мысль. Надо будет проверить их снова, и повнимательнее.

Когда они уже заканчивали ужинать, Тува вдруг серьезно посмотрела на Аско.

— Когда была сделана эта фотография твоего отца? — спросила она.

— Двадцать лет назад.

— Тогда уже так не одевались.

— Мой отец был портным.